 |
| Рубрики |
| Авторы |
| Персоналии |
| Оглавления |
| Архив |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
| Главная | | О журнале | | Оглавление | | Отзывы |
С таким счастьем - и на свободе!
Завязавший со стихами и спиртным поэт и музыкант Николай Голиков делает оппозиционную газету и воспитывает сына
Хиппи и лабух, поэт андеграунда, Голиков вдохновлялся западной эстетской литературой, переходящей в контркультуру (от По, Уайльда, Джойса и Элиота до Тимоти Лири и Led Zeppelin), и пересаживал её на отечественную почву. В его стихах "отлито в граните" время - позднесоветское и постсоветское, с вялотекущей "шизнью" провинции. Кое-что - и в первую очередь, поэма "Колобок" (1985) - уже классика русского постмодернизма.
С осени 2001 года, когда Николай бросил пить, он бросил и стихотворствовать. Пиарил на выборах, редактировал газеты, сочинял статьи с экономической аналитикой и политические фельетоны. Но иногда кажется, что энергия "завязавшего" Голикова - под грузом путинского асфальтового катка - вынужденно уходит в пар и свисток. Как будто про него припечатал Юрий Кузнецов: "…Пушкин отхлебнул глоток, но больше расплескал".
Зря я позвал тебя в строки газет?
С Николаем меня заочно познакомил в 1979-м Евгений Останин, прислав из белохолуницкого Полома, где мотал обязательный срок учителем истории, несколько голиковских образцов рок-поэзии. Например, вольную вариацию песни Shine On You Crazy Diamond группы Pink Floyd: "Сияй, сумасшедший алмаз! / Пусть ветром оборваны струны. / Мелодия стихнет, но юность / никто не отнимет у нас! / Сияй, сумасшедший алмаз! / Играет в бокалах вино, / дымятся в руках сигареты. / Мы все - понемногу поэты, / и все - понемногу говно. / И это для нас всё равно…"
Летом 80-го я заглянул к Голикову в гости. Он отслужил в армии - музыкантом в свердловской Елани - и пошёл на сверхсрочную в Кировское вертолётное училище (дудеть на тубе в оркестре). Жил он тогда с первой женой (лаборанткой завода Лепсе) в панельном доме на Чапаева. У него с собой было: запасся водкой и болгарским "Каберне", а потом мы ещё сбегали за добавкой. Смутно помню, как блевал с голиковского балкона на четвёртом этаже, - соседи потом высказывали Николаю претензии. Зато мы обменялись своими стихами - и я пригласил Голикова чего-нибудь написать для "Комсомольского племени", где я в тот момент подвизался.
Из ранней голиковской баллады Story Of A Guy Still Free ("История парня, пока свободного", 1976), написанной в ритмике "Баллады Рэдингской тюрьмы" Оскара Уайльда, я узнал о детстве Николая в саратовском селе Луговом:
"Я сразу понял власть купюр в зелёном портмоне, / Который мама иногда показывала мне. / Я жил семь лет в глухом селе, но в памяти засёк / Сельпо, забор, соседкин двор да баню - вот и всё. / В меня впилась бумаги власть, в саду возник тайник, / Я стал рубли и мелочь красть у близких и родных. / Потом был страх, потом был крах: пока я ныл в сельпо, / Унёс мой клад какой-то гад из луговских пропойц. / Но гад удрал, а я рыдал на берегу реки. / Здесь иногда, но без стыда купались чуваки. / Здесь шумной шоблой, голышом, раскинув ветви рук, / валялся полк прекрасных поп чуваческих подруг. / В кратчайший срок я в огород красотку заволок, / Одну из них. Ей в эти дни стучал седьмой годок…"
Несоветская, конечно, поэзия. Отвязная, откровенная, на грани самораздевания. По тем временам неподцензурная и непечатная. А первое столкновение Голикова с цензурой случилось в августе 80-го, когда он написал в "Племя" о рок-музыке на дискотеке. Я подготовил его письмо в номер. Прошло через ответсека. Сверстали. Там критически упоминались названия песен "Китайские мальчики", "Отшанхаенные в Шанхае", "Бандиты", "Ублюдки", "Самурай" и ансамбль "Чингизхан". Цензор Обатуров, прочитав корректуру, возмутился: "Что это такое! Я не знаю такого ансамбля! Что за песни, сплошная нецензурщина! Я не так воспитываю свою дочь!"
Тогда ответсек Сергей Попов пошёл с цензором в Дом Советов - в управление культуры (к одному из замов начальника) - уладить разногласия. Но там, по словам Попова, поддали жару: "Война с Китаем на носу, а у вас прокитайские названия! 600-летие Куликовской битвы на носу, а у вас Чингизхан! И что это за выражение "эпоха тяжёлого рока"? У нас сейчас эпоха строительства коммунизма!"
Вернувшись, ответсек первым делом вычеркнул слово "нецензурный" (в словосочетании "нецензурный английский"), и смысл фразы изменился на противоположный. Вычеркнул все названия. Я сумел отстоять только
"Самурай": мол, самураи не китайцы, а японцы, а с Японией-то у нас нет войны на носу! Был вырезан ответсеком и заголовок "Чингизхан" - суперстар?", расширено послесловие от редакции, смягчившее категоричность. Вся соль ушла, и стало непонятно, чего так разоряется автор письма по поводу какой-то дискотеки, на которой звучало незнамо что. Голиков обиделся и перестал печататься в "Комсопле". А мне посвятил стих:"Зря ты зовёшь меня в строки газет, / хитросплетения слухов и сплетен. / Я непечатен, почти неизвестен / и потому лишь - поныне поэт. / Звонкие лозунги, ходкие фразы - / что им мессия, который до пят / счастлив, что он ни на что не помазан, / счастлив, что он постоянно распят, / счастлив пустячной своею работой, / счастлив взахлёб разговором в пивной, / где от политики до анекдота / всё равноценно и разрешено. / Зря ты зовёшь. Откажусь наотрез. / Я не хочу ни сейчас, ни однажды, / словно волна черноморского пляжа, / силы угрохать свои в волнорез".
В ноябре 1980-го коммунист Евгений Останин (ассистент кафедры истории КПСС) отговорил Голикова участвовать в моём самиздатовском альманахе "Ноев ковчег": там, мол, сплошное "карбонарство" ("диссидентщина"). У Евгения "авторское право" на стихи Николая: тот однажды продал это "право" по пьянке - за три "бомбы" портвейна. Фауст и Мефистофель, блин. Зато Голиков уберёгся от допросов в КГБ (по поводу "Ноева ковчега") и взысканий на службе...
"Верлибр" - свободный стих
В начале перестройки (1985) всё-таки удалось вовлечь Николая в подпольный литкружок, собиравшийся на квартире Сергея Ухова и Светланы Сырневой. После вмешательства КГБ - и долгих "бесед" в красном готическом замке гебистов на Ленина - нам ничего другого не оставалось, как объявить себя Вятским литклубом "Верлибр" и провести первый концерт в кафе "Здравствуй" (28 января 1986 года). Голиков блистал.
"Из стихов Голикова проглядывает лицо Михаила Коковихина, поэта с кукишем в кармане", - уверяла видная поэтесса Маргарита Чебышева на семинаре Кировского литклуба "Молодость" (при "Комсомольском племени") в июне 86-го. А Николай в это время вносил последние штрихи в свою знаменитую поэму "Колобок" ("энциклопедию советской провинции", по мнению критика В. Винникова), где в числе прочего описал атмосферу "Молодости" (цитируется по верлибровскому журналу "Авангард" № 3, июль 1987):
в шумном ободранном городе среди штатных культзаведений
при известной газете лимона кожурка кружок Небольших Дарований
двери открыты для всех если вдруг недержанье доподлинно знать
величину гонорара который в короткие сроки приучат иметь
под предводительством местных кумиров по четвергам или пятницам
здесь группируются б/у студенты дантисты и просветработницы
если сноб то из бонз тут тиберий но редко а репа с чекушкиной чаще
кто не знает Великих Имён подыщите шабашку попроще
Знающие угадывали прототипы упомянутых здесь "местных кумиров": Чекушкина созвучна Чебышевой, Репа - Александру Реве, а Тиберий - Овидию Любовикову. Позднее я сформулировал реакцию тех же героев на стихи Голикова так: "блевала сафо лакал валерьянку гораций" ("Автоэпитафия на памятнике Николаю Голикову, автору поэмы "Колобок").
После публикации стихов Голикова в латвийском журнале Avots ("Родник") № 8 за 1987 год споры об авторе разгорелись с новой силой. Поэт и издатель Валерий Фокин: "Поэзия Голикова - не в общем русле мышления, массового мышления… С политической стороны поэзия Николая - в духе перестройки, но балансирование на грани фола приводит к разбрасыванию, направленность удара теряется. Очень интересный автор, есть о чём спорить". Поэт из Харькова Андрей Домбровский: "Как мастер он может развиваться ещё и ещё, хотя, мне кажется, что технически он близок к оптимуму. Как художник он не успел ещё и стартовать… Мастерящий блестящее нечто без веры и преклонения - посол мрака". Николай Старшинов на облфестивале молодёжной поэзии (декабрь 1987): "Голиков: некоторые его стихи показались интересными". Цитаты - из "Авангарда" № 5 (февраль 1988).
На всех постах, куда бы ни направляла его шатия-братия, Голиков проявил себя энергичным руководителем, запредельным выдумщиком и неустанным тружеником. 22 сентября 1988 года он сменил Сергея Ухова на посту Генерального секретаря Верховного Совета Вятского литклуба "Верлибр" (до 15 декабря 1989-го, второго пришествия Ухова). Был главным редактором четырёх номеров "Авангарда" из двенадцати (№№ 4, 10, 11, 12). Причём всю дюжину "Авангардов" он отстучал у себя дома на кухне - на пишущей машинке "Москва" под копирку (5-10 экз.), оформил и переплёл. Это называлось - издательство "Самсебеиздат" имени Петра Мефодьевича Горбенко (был такой малоизвестный вятский поэт наива и абсурда). Как я заметил, любит Николай всякую мелкую кропотливую работу, начиная от нудного выбивания одной клавишей (со знаком кавычки) крупного логотипа "Авангард" на суперобложке и заканчивая - сейчас - склейкой на компе коллажей в газету. Подозреваю, что именно так он и отделывал свои стихи. Настоящий Самоделкин!
От официоза до андеграунда
Школа самиздата вывела Голикова в люди - в новый, учреждённый Кировским горсоветом еженедельник "Выбор" (1991). Сначала писал туда тексты, а потом перенял у журналиста Вадима Петрова навыки компьютерной вёрстки - и стал исполнительным редактором (при шеф-редакторе Александре Зорине). До и после августовского путча в "Выбор" подтянулись главные силы "Верлибра": Сергей Бачинин, Сергей Ухов, Олег Чарушин, Георгий Антонов, Наталья Кузнецова и я. Творили, что хотели, превращая официальную газету во второе издание "Авангарда".
Не всем читателям эта отвязанность нравилась. Чиновникам города была нужна карманная газета. И летом 92-го они затеяли спецоперацию по "зачистке" редакции "Выбора". Тестирование членов редакции силами самозваных "психологов" кадровой службы при мэрии "Вурбура" (Азиз Агаев, Василий Старостин и др.), вердикты типа "депрессивный склад личности", объявленное увольнение журналистов под предлогом перерегистрации газеты, конкурс на пост главного…
Помню, как в августе Николай выступал с трибуны зала заседаний горсовета, убеждая депутатов в необходимости уволить шеф-редактора Александра Зорина (тратившего рекламные деньги на аперитивы, задерживая зарплату) и назначить выдвинутую редакцией кандидатуру, победившую в конкурсе горсовета, то есть его, Голикова. Эх, думал я тогда, что ж он вышел в обтёрханной курточке, чуть ли не школьной, приличного костюма с галстуком, видать, нет - не сочтут горсоветчики этого маргинала своим! Так и вышло. Городской малый совет (Н.М. Липатников, В.М. Селезнёв и др.) дал Голикову от ворот поворот, продлил конкурс до сентября и поменял конкурсную комиссию. В итоге Зорин, до того ухвативший от горсовета квартиру, остался у руля. Но без ветрил…
И Голиков ушёл - вместе с Уховым, Чарушиным и мной в новый бизнес-еженедельник "Товар-деньги-товар" ("ТДТ"), учреждённый акционерным обществом Александра Попова "Инфополис". Начинали с нуля: обходили фирмы города по списку, предлагая подписку (рифма!), а потом сами же доставляли экземпляры по адресам. За образец взяли газету "Коммерсантъ": короткие заметки, лаконичный стиль. Но с привкусом "Авангарда", особенно в замысловатых заголовках и мистификациях. Журналистика с уклоном в литературу. Андеграунд-клаб с застольем нон-стоп. Стимулировались все, вплоть до корректора Светланы Сырневой, поэтессы. Главный редактор Голиков всё в той же курточке верстал, верстал - и засыпал на клавиатуре…
Получилось, как всегда: угар в дыму, растрата рекламных денег на гулянки главреда, задержка зарплат, обиды журналистов. Голиков свалил в М-Галерею - замом директора по пиару, скинув журнал на плечи Сергея Ухова. А я - в "Вятский наблюдатель" (1995). Жаль, что "Выбор" и "ТДТ" не существуют в инете - стоило б их оцифровать: там уникальные материалы для историков и краеведов…
А на здании, где в 90-е располагались на первом этаже и "Выбор", и "ТДТ" (Карла Либкнехта, 120), можно когда-нибудь повесить мемориальную доску с портретом и строфой Николая Голикова:
Здесь я когда-то писал. И туземная знать,
знать, меня знать не побрезговав или кого-то
переспросив, но решила, что слово "казна"
чуждо поэту. Венок же - ткемалевый - вот он,
словно трусы в шесть утра - на головку намотан.
Репортаж с петлёй на шее
Впрочем, строки про ткемалевый венок - не лавровый, а цвета презерватива - относятся, скорее, к М-Галерее (Комсомольская, 13). Там Николай жил, гулял, однажды горел. Сочинял стихи. Продавал картины. Периодически устраивал - вместе с директором Еленой Рыловой - презентации выставок художников и самиздатовских сборников поэтов "Верлибра" (например, Олега Чарушина). В 98-м презентовал собственную книжку "Иst" ("Восток"), названную по одноимённому стихотворению, где свой пофигизм объяснил падением статуса поэта ниже плинтуса:
"А всё равно, а мне по фигу, а на Восток / я то иду, то шагаю. А мне до Вагины / Батьковны личная участь, покуда по сто / в рюмочных мне подают, и покуда едины / лавры поэта и лярвы, творца и блядины".
Первая древнейшая профессия оказалась на рынке девяностых уравнена со второй древнейшей (журналистикой), а потом, значит, и с третьей (профессией поэта)? Вчера были большие, но по пять, а сегодня маленькие, но по три. Девальвация всего…
Книжка "Иst" вышла в двух вариантах - в оформлении Анатолия Пестова и в оформлении Александра Подшивалова. Среди картинок Подшивалова обнаруживается шарж на Голикова - такого, каким он порой выглядел в М-Галерее: с припухшим лицом и одетым во что попало. И я приходил к нему то с полторашкой джин-тоника, то с флаконами боярышника, то ещё с чем-нибудь, и - после добавки - возвращение домой было трудным: "ибо горек путь назад", "каждый шаг то зиг то заг" (из раннего Голикова)…
В конце 1990-х он раздавал в М-Галерее отчаянные, трезво сформулированные интервью - то мне ("Бинокль" № 3), то кинорежиссёру Татьяне Халезовой (для ГТРК "Вятка"). Но всё уходило в вату. Халезова, например, из-за отсутствия денег так и не собралась сделать фильм о поэтах "Верлибра", и видеоплёнка с уникальным интервью Голикова где-то лежит под спудом. Выдерживается, как вино? Татьяна Алексеевна, введите уже тот исходник в научный оборот!
В марте 99-го Николай на целый год ушёл в подполье, забаррикадировавшись от судебных приставов, которые пытались вернуть помещение М-Галереи собственнику - Кировскому отделению Горьковской железной дороги. А в это время в закрытую дверь ломился Путин. "Воюем на три фронта, / а кушать нет и фунта. / Прославленная фронда / теперь - родная хунта. / Дома летят, как птицы, / но не на юг, а наземь. / И впору б, чем родиться, / самоубиться сразу", - кручинился поэт взаперти.
Март 2000-го: Президент-гебист и приставы вломились к Голикову одновременно: "группа трупоголовых детин / цвета хаки, похерив нехитрый засов, / увезла, что нашла - от трухлявых трусов / и до хрестоматийных картин". А Николай, выйдя с воли подполья в неволю - в Россию, в которой уже складывался неототалитарный режим, составил сборник стихов, написанных за год изоляции, под названием "Взаперти" - почти что "Репортаж с петлёй на шее" Юлиуса Фучика или "Моабитская тетрадь" Мусы Джалиля. И презентовал его в Культурном фонде "Эрмитаж" Владимира Ивонина.
Зимой нулевого года, уже после гибели подлодки "Курск", но ещё до разгрома НТВ, главред "ТДТ" Сергей Ухов вызвал наркологическую бригаду. Она связала Голикова (на тот момент технического редактора "ТДТ"), который бредил, нажрамшись водки с фенозепамом и фуросемидом, и увезла в психонаркодиспансер, в отделение острых алкогольных психозов. "Семинария та ещё: ни покурить, ни каникул, / а другой ни в округе, ни в веке не сыщешь. Такую / ваш судьба, говорят тут, неважное. В точности ниппель - / дуй-задуйся сюда, а отсюда - рифмуется с дуем. / Бродят битые умницы, битые бродят дебилы, / из которых отторгнут любого за пару небитых" ("Иst").
Что глухая провинция Вятка, что семинария, что карцер, что психушка, что любимое подполье - всё едино: система ниппель (трубка с односторонним клапаном, не выпускающим воздух из велосипедной шины или мяча). Вечером в палате Николай отыскал осколок оконного стекла и перерезал бинты, привязывавшие его ко кровати. Свободен! Где справедливость?! И пошёл искать её к главврачу. А тот достал из кармана несколько ампул - и приказал медбрату: вколоть! И пациент уснул. А через две с половиной недели наркологи вывели-таки его из запоя…
Но, выписавшись, он не смог вынести трезвую - до абсурда - реальность и в первый же день напился. И квасил до осени 2001-го. А потом в один прекрасный день решил: всё, "завязываю"! И, на удивление всем, "завязал". Сразу его припахали разными газетно-журнальными и пиар-проектами. В предвыборном штабе кандидата в губернаторы Николая Иваныча Шаклеина Голиков возглавил - после Владимира Румянцева - пресс-службу, и разваленная было работа закипела. По мнению правозащитника Евгения Кокоулина, именно Голикову - в числе прочих - Шаклеин обязан своим избранием. Спасибо, Николай Владимирович, за пять лет (2004-2008) маразма на Вятке!
Зона без наручников и цензуры
Зато уж и оттянулся Голиков, печатно критикуя Иваныча в хвост и гриву! В 2005-м Наталья Кузнецова, уезжая в Москву, упросила Николая сменить её на посту главреда газеты "Наш вариант" - бывшего "Комсомольского племени", куда я когда-то его звал. И вот через четверть века он дошёл. Там-то мы с ним опять и встретились. Замутили нечто сатирическое в адрес губера и его присных. Но даром это не прошло: газету, переименованную при Голикове в "Наш выбор - Вятка", перекупила - при идейном соучастии кировского Геббельса (Олега Гусынского, главы департамента пиара) - структура, подконтрольная "Глобусу". И Голикова "ушли", опять заменив Сергеем Уховым.
А Николай немедленно создал информационно-публицистический еженедельник "Вятская особая газета". Первый номер вышел 14 декабря 2006-го - в годовщину восстания декабристов. По сути, это независимое СМИ, хотя, конечно, деньги на издание дают некие спонсоры, просившие не называть их фамилий. Сначала голиковская газета "мочила" Иваныча (в конце концов, слава Богу, он ушёл!). Потом анализировала и критиковала слова и дела губернатора Никиты Белых, что недавно дало ему повод оценить "Вятскую особую" в ЖЖ так: "между прочим, одна из самых оппозиционных газет, регулярно пишет, как плохо работает правительство области".
"Особая" - это уникальная площадка, свободная от цензуры: Голиков охотно публикует резкие письма читателей в адрес властей, информацию об акциях оппозиционеров разной окраски, критические материалы о конкретных безобразиях. Нигде, кроме как в "Особой", не могли быть напечатаны, например, письмо губернатору Никите Белых от деятелей культуры за отставку главы депкульта Луизы Волоховой (ускорившее процесс отправки её на пенсию), статьи о немыслимом произволе директора Кировского колледжа культуры Анатолия Ялынного (приведшие к его увольнению - к радости педагогов), письмо 10-и поэтов "Верлибра" "Свободу политзаключённым!" (упомянутый там Григорий Торбеев вскоре был освобождён), ехидные заметки про вице-губернатора, конспиролога и графомана Сергея Карнаухова ("Орлята учатся летать", "Двое в комнате: я и Сахаров", "Славьте молот и стих", "Сон разума рождает данайцев") или мой специфический цикл очерков "Знатные люди Вятки", перетекший потом в 25-й номер "Бинокля".
За эту позицию - редкую в путинскую эпоху выстраивания СМИ во фрунт - на газету Голикова наезжали и прокуратура (по поводу информашки об акции нацболов, которых-де как экстремистов запрещено называть "нацболами"), и Роскомнадзор (цеплявшийся по мелким поводам), и Роспечать (ещё при Шаклеине переставшая продавать "Особую" в киосках), и управление ФАС. Не буду уж вспоминать, из каких госбиблиотек директрисы выбрасывали "Вятскую особую" как оппозиционную политике нашей родной правящей партии…
А где же новые стихи Голикова? До того ль, голубчик, было? И главное: "Стихи не совместимы с жизнью / Как я и ты со смертной казнью" (Н. Г.). К тому же, заменой стихотворчеству Николай из номера в номер тянет колонку "За грибом гриб" - этакую психоделику в прозе. Эпоха та ещё: ни покурить ("Листья травы" Уитмена), ни каникул (Вудсток, где ты?). Как в мае 2011-го посетовал Дмитрий Быков:
"Писать большую прозу сегодня - серьёзный риск: Гоголь ведь сошёл с ума не от того, что у него не хватало таланта написать второй том "Мёртвых душ", а потому, что его не о чем было писать. На всех путях маячил самоповтор. Вся наличная реальность была уже описана и каталогизирована, а новой не было, до неё оставалось лет шесть, и их надо было прожить. Мы не Гоголи, но проблема у нас та же: в России давно ничего нового не происходит, текущая реальность не обсуждается, она бесконечно дробится - ибо людей почти ничто не объединяет, - а потому приходится интуитивно нащупывать, выражаясь волапюком кремлёвской философии, "новые сущности и смыслы". Всё туманно, гадательно, склизко, муторно - определяющим остаётся чувство опасности, тем более страшной, что источник её неясен".
Или, как возмущался в 1990-е Голиков:
Чем вот так, не жить бы, многоуважаемый. Пардон бы
ради флага шли мы в ногу, или бога, но идём мы
ради жопы - в жопу, как в каком-то кафкианском шоу,
a с червонца тот же Кафка, только в профиль, щурит щёку.
<…>
Ибо, многоуважаемый, идёт оно по циклу,
в смысле - кругу, наше жалкое гулянье, в смысле - цирку.
Все куда ведут откуда, а солить червонцы, трёхи ль -
та же похоть, но без удовлетворения и в профиль.
Кафкианский абсурд жизни и, по Экклезиасту и Ницше, вечное возвращение на круги своя - излюбленные идеи интеллигенции. Их Голиков высказывал ещё в "Колобке": "итак на итаку вернулся улисс на круги свои ветер / на суд Иисус жигулёнок на техосмотр..." А вот насчёт "не жить бы" - это он сказанул до появления сына Миши, рождённого в 2006-м. Сейчас, я думаю, не скажет. Придётся ему жить долго, пережидая чуму и хунту царя Ирода. Шанс есть! Ибо всё у Николая в порядке: и семья, и дети, и газета, и мысли. Так и просится на язык реплика Остапа Бендера - Александру Корейко: "Удивительно! С таким счастьем - и на свободе!"
Михаил Коковихин, 9 июня 2011 г.
Голиков Николай Владимирович род. 10.05.1959 в селе Луговом близ Саратова в семье директоров (маслосырзавода и школы мастеров сыроделия при заводе). В Кирове постоянно живёт с 1967. Окончил школу № 58 (1976). Учился по году в кировских вузах (политех, пед) и ссузах (искусств, культпросвет). Служил в СА в оркестре танкового полка в Свердловской обл. и в Кировском вертолётном уч-ще (1978-84). Карьера: грузчик, военный музыкант (туба), певец в ресторанах, руководитель кружка горнистов и барабанщиков в Доме пионеров Октябрьского р-на г. Кирова (пять лет), сборщик очков, Генсек Верховного Совета Вятского литклуба "Верлибр" (с 22 сентября 1988 по 15 декабря 1989), сменный главред (№№ 4, 10, 11, 12) и бессменный издатель журнала "Авангард" (1986-90), издатель журнала "Улица Коммуны" (1988-89), исп. редактор горгазеты "Выбор" (1991-92), создатель и главред "ТДТ" (1992-95), замдиректора М-Галереи по PR (1994-2000), техредактор "ТДТ" (2000), замглавред всероссийского журнала "Автомагистраль" (2001-02), ответсек "Губернских вестей" (2002-03), руководитель пресс-служб в предвыборных штабах Н. Шаклеина и Д. Пантелеева (2003-04), главред "Нашего варианта", переименованного при Голикове в "Наш выбор - Вятка" (2005-06), главред "Вятской особой газеты" (2006-14). Официальное предостережение прокуратуры за тунеядство (1988). Беспартийный. Старшина запаса. Рост 186 см. Три взрослых дочери от трёх жён. От четвёртого брака - сын 2006 года рождения. Стихи - в самиздате, латвийском журнале Avots/"Родник" (1987, № 8), коллективном сб. "Встречи" (1988), групповом сб. "Вкус времени" (Вятка, 2002), в книге "Вятская поэзия ХХ века" (Антология вятской литературы, т. 2, 2005), на сайте Стихи.ру (stihi.ru/avtor/geah, stihi.ru/avtor/nbob, stihi.ru/avtor/appled). Поэма "Колобок" с предисловием В. Винникова (газета "День Литературы", 2005). Проза в соавторстве с Георгием Антоновым: Ефим Генералов и Николай Шмидт, "Как выжить в условиях социализма" (Шмидт). Интервью: "Бинокль" № 3 (1999), "Вятский наблюдатель" (1997, № 32-1). Пристрастия: Элиот, Джойс, Борхес, Берроуз, П.М. Горбенко, Led Zeppelin, Элтон Джон, Queens of the Stone Age, Моне, Тулуз-Лотрек, Кроненберг, Бертолуччи. Коллекционирует диски с классикой рок-музыки и кино. Хобби: создание СМИ с нуля. Не пил с осени 2001 до декабря 2013, курит что попало.
Постскриптум
В кризис после Крымнаша, осенью 2014-го "Вятская особая газета" обанкротилась: спонсор прекратил финансирование.
Николай тогда вновь возглавил журнал "Товар - Деньги - Товар" ("ТДТ").
В пятнадцатом с Голиковым развелась четвёртая жена. Их сын-гимназист остался с ней. А Николай ночевал где придётся, пока в середине 2016-го не снял собственное жильё.
В десятые годы XXI века Николай превратился в популярную медийную фигуру. Способность импровизировать на любую тему, выстраивать замысловатые версии громких событий и к месту приплетать анекдоты сделала его - по совместительству - ведущим передач "Эхо Москвы в Кирове". Правда, иногда мне кажется, что его плетение словес - "суета и ловля ветра" (цитата из раннего Голикова). Есть многое на свете, друг Гораций, что без нужды не стоит умножать. Но за это нынче платят.
На свой грядущий юбилей он готовит большую книгу избранных стихов. Один из поколения творческой интеллигенции 80-х, в чём-то потерявшегося на крутых виражах постсоветской эпохи, подводит предварительные итоги.
Май 2017
