Вятский культурный журнал Бинокль

Акварелист Татьяна Тимкина ценит в мужчинах рыцарское благородство, а в женщинах - нежность и хрупкость Прекрасной Дамы

Татьяна - художник философского плана. Её вдохновляет идея о мире как Божьем творении, "эманации Господа". Ей близки мастера позднего Средневековья и раннего Ренессанса, боготворившие сущее - от персика и прекрасной вещи до человека. Она верит, что миссия художника - вносить в нашу жизнь гармонию, радость и романтизм. Её творчество - ещё одно доказательство тезиса: Вятка - родина русской романтики.

Кто высоким штилем склеит двух столетий позвонки?

Знаю Таню лет тридцать. Я приглашал её на сходки в литературный клуб "Верлибр". Тогда она училась в художественном училище (в одной группе с Володей Муллиным, Андреем Драченковым, Ладой Ардимасовой) и охотно взялась за иллюстрации к стихам отдельных верлибровцев - к поэме "Колобок", к циклу "Полуштоф в корейском стиле". Эти рисунки тушью и пером остались на страницах самиздата конца 80-х.

Потом она уехала в Москву, в Суриковский институт, после первого курса перевелась в свой любимый с детства Питер - в Академический институт имени Репина - и вернулась на Вятку профессиональным книжным графиком и акварелистом. В шутку я называл её "акварелисткой", но ей это не нравилось: всякое снижение стиля Татьяне претит.

Акварель - это у неё с восьми лет и на всю жизнь. Её первый учитель Сергей Ичетовкин - в изостудии Дома пионеров на улице Коммуны (в бывшем архиерейском доме) - был акварелистом. А в Питере Татьяна освоила акварельную школу Павла Чистякова и Василия Савинского, восходящую к манере блистательного европейского художника XIX века Мариано Фортуни (Чистяков работал с Фортуни в Италии, а Савинский - преемник Чистякова).

В этой традиции, как я мог уяснить, сначала делается тонкий подготовительный рисунок, а потом предметы вписываются туда мелкими цветонасыщенными мазками. Получается мерцающее "живое письмо" - очень красивая акварельная живопись, отмеченная как бы печатью времени, поэтому в натюрмортах изображаются стильные старинные вещи - оружие, бокалы, подсвечники, серебряные столовые приборы, скрипки, флейты, шёлк, парча, бархат…

А вот лица на портретах Татьяна, по её словам, пишет лессировками (тонким слоем прозрачной краски, сквозь который просвечивает нижний красочный слой) - это ближе к ранней Академии, брюлловскому методу. Такая техническая основательность - в характере Тани. Во всём ей хочется дойти до базовых ценностей, до самой сути…

После Питера Татьяна, на взгляд со стороны, легко и просто, как рука в перчатку, вошла в арт-контекст Вятки. Сделала серию ностальгических пейзажей "Старая Вятка" и начала серию портретов в духе мирискусников "Эхо прошедшего времени", с редким изяществом оформила сборник стихов Галины Кустенко "Аметистовый свет" (1997), при участии своего учителя по КХУ Петра Вершигорова выставила свои работы в арт-клубе Кустенко. На зональной выставке "Российский Север-1998" в Кирове её картины вызвали изумление коллег из Москвы: кто это у вас пишет в такой уникальной технике? - и Тимкину сразу же приняли в Союз художников.

В ту пору любила она цитировать строки поэтессы Серебряного века Зинаиды Гиппиус: "Я - раб моих таинственных, / Необычайных снов… / Но для речей единственных / Не знаю здешних слов". В самом деле, её натюрморты и особенно портреты выглядят сновидениями, далёкими от современной реальности, и написаны с помощью космополитичного живописного языка...

Татьяна протестует против приложения к её творчеству таких терминов, как "уход от реальности", "ностальгия по прошлому". Её аргументы:

"Искусство живописи - это не масс-медиа, которые так противопоставляют прошлое и настоящее. Художник - вне времён: для него Рембрандт, может быть, даже ближе, чем современник. Искусство живописи обращается к самым глубоким чувствам, когда человек - просто личность, а не часть социума. И поэтому старая Вятка существует, она не в прошлом… Художник - это не уход. Художник - это окно в другой мир. Мы смотрим на картины Яна ван Эйка, Кампена или Хуго ван дер Гуса, но этого мира реально не существовало: это мир их души. Каждый художник находит себе объекты, чтобы выразить своё состояние души, будь то романтизм или мистицизм".

Моделями для портретов Тимкиной послужили лучшие люди Вятки - музыканты Дарья Мееркова, Владимир Шапошников и Геннадий Семизоров, бард Юрий Лицарев, поэт Александра Мочалова, художники Пётр Вершигоров и Александр Мочалов, искусствоведы Анна Шакина и Наталья Клементьева… Татьяна одела их в изысканные костюмы давних эпох (от Средневековья до Возрождения и Просвещения), поместила в романтичную обстановку с надписями на латыни. Это уже не портрет конкретного человека, а портрет-картина, то есть, по словам Татьяны, "образ того, что в человеке заложено, что он не афиширует, его тайные струны" - и вместе с тем "скол души художника".

Из всех посещённых стран Европы Татьяне больше понравилась Англия: там левостороннее движение, словно в Зазеркалье. "Алису в стране чудес" иллюстрировала с мыслью о "странствиях незащищённой души".

А на автопортрете с цитатой из Евангелия от Иоанна "Дух веет, где хочет" (на латыни) героиня предстаёт как свободная, но хрупкая личность, надевшая рыцарские латы - для защиты. От чего она защищается? В недавней беседе со мной в своей мастерской в Доме художника Татьяна говорила об "апокалиптическом времени", "суете мира, которая механизирует и нивелирует человека", "антигуманном искусстве конца ХХ - начала XXI века", о претензии некоторых коллег: "Почему Вы крестьян не пишете?"

Этот укол Татьяна парирует: "Любой художник имеет право на создание той духовной реальности, которая ему близка" (ясное дело: свобода творчества!). И формулирует смысл автопортрета как "рыцарское служение искусству".

Рыцари присутствуют и на других картинах художницы, например, в триптихе "Моё сердце подобно чаше" (по стихам Черубины де Габриак). Комментируя триптих, Татьяна говорит: "Рыцарство - это то, чего не хватает нашему веку, то есть более благородного подхода к людям, к жизни. Божественная энергия даёт благородство мужчине (его сущность, по большому счёту, - рыцарство), а женщине - хрупкость и нежность, которые являются её защитой. Руки Рыцаря и Прекрасной Дамы протянуты здесь к чаше с кровью Христовой, и эта вспышка рождает гармонию мира. Это моё философское кредо".

Можно позавидовать: Татьяна создала собственную систему ценностей и основанное на ней уникальное искусство. Блажен, кто верует! Мне вот тоже в холодной землянке тепло от её негасимых картин…