 |
| Рубрики |
| Авторы |
| Персоналии |
| Оглавления |
| Архив |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
| Главная | |
О журнале | |
Оглавление | |
Отзывы |
Забыть не в силах ничего
Скончавшийся в 2006 году историк Валентин Сергеев оставил неизгладимый след на Вятке
Как преподаватель двух вятских вузов Сергеев повлиял на умы не одного поколения студентов. В своих статьях, телесценариях и книгах он раскрыл неизвестные страницы вятской истории XIX-XX веков. И, что самое для меня интересное, сумел свои взгляды на историю выразить в стихах.
Ностальгия по настоящим
Я познакомился с ним в 1973-м на вечерних подготовительных курсах истфилфака Кировского пединститута. Валентин Дмитриевич читал абитуриентам лекции о революционерах-народниках. Сначала увлечённость Сергеева этими предшественниками большевиков казалась мне странноватой, но постепенно он смог убедить слушателей, что многие из народников (например, Николай Чарушин, редактор первой вятской частной газеты) - это люди чести и совести, истинные нонкоформисты, не прогнувшиеся ни при царизме, ни при диктатуре большевиков, за что и поплатились карьерой или самой жизнью. Невольно напрашивались ассоциации с советскими диссидентами 60-70-х. Сергеев мастерски применял эзопов язык, играл аллюзиями с современностью, подобно историкам и литераторам поколения шестидесятников (Эйдельман, Рассадин, Трифонов).
Диссидентом он не был, но диссидентскому движению сочувствовал. О его непримиримости к сталинским репрессиям и брежневско-андроповскому преследованию инакомыслящих я узнал при личном общении - в литкружке на квартире вятского поэта Василия Зыкина в доме, где кафе "Театральное". На частые посиделки к Васе заходил и молодой филолог Слава Поздеев. А Валентин Дмитрич приносил полузапретную литературу хрущёвской "оттепели" - то "Один день Ивана Денисовича" Солженицына в старой "Роман-газете", то "Затоваренную бочкотару" Аксёнова в затрёпанном номере "Юности"... Зачитывал оттуда особо смачные цитаты. Давал на дом.
С тех пор только с его ироничной интонацией звучит для меня аксёновское: "Старик Мочёнкин дед Иван битый час собачился с сыном и невесткой - опять обидела его несознательная молодежь: не протопила баньку, не принесла кваску, как бывало прежде, когда старик Мочёнкин ещё крутил педали инспектором по колорадскому жуку… В свое время он писал жалобы: на школьников-хулиганов в пионерскую организацию, на сына в его монтажное (по коровникам) управление, на невестку в журнал "Крестьянка", - но жалобам ходу не дала бюрократия, которая на подкупе у семьи".
У меня ещё есть адреса
Сергеев и сам не смог смириться с кировской "бюрократией, которая на подкупе" и в самый пик брежневского застолья (1980) отправился в добровольную ссылку на Камчатку - жить на воле и преподавать то, что хочет. Но в разгар ельцинской эпохи "бури и натиска" вернулся на Вятку (1995). Я подарил ему свой свежий сборник стихов "Детский мат", а он мне - написанный от руки на библиокарточке стих "Михаилу Коковихину":
"Не зря источник Ипокренов / С твоею музою знаком. / Сознательный рабочий Хренов / Бутылит с коло-колобком. / К ним вышел ёжик из тумана. / Всё натурально, без обмана, / Правдиво, ясно и легко. / Спасибо, дорогой Коко! / От розни рож, от лжизни-шизни, / От фарса фраз, от тлена тлей / Душе становится теплей. / А ну-ка, солнце, ярче брызни: / Весь мир необычайно рад, / Что ты загнул свой "Детский мат"".
На рубеже XXI века талант Сергеева как сверхкомпетентного и честного специалиста по истории Вятского края был востребован на все сто: потоком хлынули его книги (о Халтурине, Чарушине, вятской интеллигенции) и телесценарии. Интереснейший рассказчик, он, как мало кто на Вятке, умел удерживать внимание зрителя в телекадре (в фильмах Марины Дохматской).
История города Глупова
Я сотрудничал с ним при издании журнала "Бинокль" в начале 2000-х (№№ 12, 13, 14, 16). Там впервые публиковались сатирические стихи Сергеева о Мироныче, о "кировском народе", о городе, похожем на Глупов. Демократические убеждения позволили историку увидеть реальность в её истинном, мрачновато саркастическом свете, в духе Салтыкова-Щедрина.
Версию об убийстве Кирова по заказу Сталина историк отверг как мифическую и иронически срифмовал более реальную (убийство из ревности): "Ах, Лёня, Лёня Николаев, / Зачем Мироныча пришил?.. / Энергии в нём было лишку, / Коль, поспевая всё зараз, / И на жену твою, латышку, / Он положил несытый глаз… / Но ты в сердцах вскричал: "Довольно / Терпеть партийный произвол!" - / Пробрался с револьвером в Смольный, / Злодейский выстрел произвёл… / Останки в урну уложили, / Замуровали кирпичом. / Похоже, Коба Джугашвили / Был в этом разе не при чём".
И роковое для вятчан событие: " Рыдает лапотная Вятка, / Не в силах слёзы удержать, / И срочно просит для порядка / Себя переименовать". А вот аналитически точная характеристика переименованного народа: "Он с виду вроде бы не хватский, / Хоть многим фору даст вперёд, / Родной мне с детства, прежде вятский, / А ныне кировский народ. / Отчасти он из простодыров: / Отнюдь ему не режет слух / Кирзовая кликуха Киров, / Развесистая, как лопух. / И работящий он, и спорый, / И не сказать, чтобы бескрыл, / А всё как тот мужик, который / Двух генералов прокормил". Или ещё резче в сборнике "Ямбы и дифирамбы": "Иезуитски октябрьская замять / Отшибла вам напрочь истории память, / И вам лишь осталось гордиться угрюмо / Кликухою мальчика из Уржума". Манкурты, по термину Айтматова…
На века запечатлел Сергеев портрет современного города Кирова: "С атеистической порухой / Утратив напрочь прежний вид, / Со ржавой кировской кликухой / Он на семи холмах стоит. / И простоват он и преловок. / Каков ни есть, а он таков - / Конгломератом из хрущёвок / И воровских особняков… / По горло хватит, чем гордиться - / Остатки скудны старины, / И именами кровопивцев / Здесь улицы наречены". Плюс чеканная строфа, звучащая во мне всякий раз, как прохожу у позеленевшего Мироныча на Октябрьском проспекте: "И пугалом, каких уж мало, / Исполнен величавых дум, / Куратор Беломорканала / Торчит у магазина ЦУМ".
А вокруг - "пир во времена чумы": "Пышут зла протуберанцы. / В вихре дьявольской игры / В инфернально-жутком танце / Торгаши, образованцы, / Депутаты и воры… / Из накрывшихся обкомов / Заползли под триколор. / И собранье насекомых, / Обаятельно знакомых, / Процветает до сих пор"; "Нет места мнениям другим. / Накормят всех от пуза. / На всех углах грохочет гимн Советского Союза… / Краснеет жирный бюрократ / На сверхдоходном месте. / Он чем угодно ведать рад / Хоть сотню лет, хоть двести".
Сергеев не считал себя поэтом, называя свои стихи "опусами", "экзерцициями", "версификаторством". Но эти опусы очень точно ухватили ту самую "особинку вятской глубинки", которую долго и упорно нащупывают культурологи. На фоне многих местных виршеплётов фигура стихотворца-сатирика Сергеева, по моему мнению, возвышается на порядок.
Со щитом или на щите
В последний раз я встретил Сергеева 13 июля 2006-го на пикете за возвращение городу имени Вятка (у филармонии). Среди организаторов были и его студенты из филиала МГЭИ. Историк, болевший сердцем, вступил в яростный спор с "простодырами", одна из которых уверяла, что названа Кирой в честь дорогого Мироныча и ни за что не даст переименовать Киров. "Заклюют ведь Вас, Валентин Дмитриевич!" - сказал я тогда. А через месяц его сердце не выдержало…
Михаил Коковихин
Сергеев Валентин Дмитриевич род. 13.08.1940 в Кирове. Предки - хлыновские и вятские священники, учителя, земские работники, врачи, дед-толстовец, двоюродный дед-народник. Истфилфак Кировского госпединститута (1964). Служил в артиллерии. Завотделом Кировского. краеведческого музея (1965-72). С 1972 преподавал в КГПИ. В 1980-95 жил на Камчатке. До кончины (9.08.2006) преподавал в Кировском филиале МГЭИ. Кандидат ист. наук, профессор. Похоронен на кладбище вблизи п. Радужного. Два сына, дочь. Автор сценария т/ф "Николай Чарушин: история в человеке" (реж. М. Дохматская, 1998), один из сценаристов т/ф "Уроки" и "Служба" из цикла "Как устроена Россия" (реж. М. Дохматская, 2002). Книги, изданные в Вятке: "А.В. Якимова" (1970), "А.А. Красовский" (1977), "Павел Хохряков" (1979), "Пропагандист с динамитом: Правда и миф о Степане Халтурине" (1998), "Поборники просветительского служения" (2000), "Сам я - вятский уроженец" (2000), "Ревнители революционного нетерпения" (2000), "Николай Аполлонович Чарушин" (2001), "Из истории вятской печати (1837-1917)" (2002), "Разночинцы-демократы Вятки" (2003), "Вятская интеллигенция начала ХХ века" (2006), "Платоны и Невтоны Вятской земли" (2006), "Ямбы и дифирамбы" (2006). Рецензия В. Булдаковой на книги В. Сергеева: "Бинокль" № 16 (февраль 2002).
"Вятская особая газета" 4.04.2013, № 13
