Вятский культурный журнал Бинокль

Художник Александр Самсонов пишет человека и всё живое - квинтэссенцию любви

Те, кто в теме, считают Самсонова лучшим вятским художником. Многие картины его производят впечатление нерукотворных. О ком ещё из местных можно сказать подобное? А из современных российских? На его фоне раскрученные Шемякин и Любаров кажутся просто дизайнерами. Александр сплавил духовную мощь икон Андрея Рублёва с формальными изысками модернистов типа Матисса, Модильяни, Пауля Клее. С его полотен тебя ударяет заряд "человеческого, слишком человеческого", в котором человек - квинтэссенция не праха, но любви - вопреки всему. Короче, Самсонов - гений!

Александр изначально выделялся среди однокашников талантом и независимым характером. Учась при Брежневе в Ленинградском худучище имени В.А. Серова, однажды он удостоился (за две работы) похвалы от Василия Васильевича Соколова из Академии художеств: "Великая честь иметь такого студента при таком училище!" А потом на застолье с шампанским выступил с примерно таким тостом: "Всё мне здесь нравится, но одно обстоятельство обойти молчанием не могу. Я переводился сюда [из КХУ. - М. К.] как в училище имени Валентина Александровича Серова, а оказалось, что оно имени Владимира Александровича Серова [соцреалиста-функционера, автора картины "Ходоки у Ленина", дважды лауреата Сталинской премии. - М. К.], и это мне как серпом по яйцам. На художнике Валентине Серове держится вся Россия, а тут какой-то ещё Владимир Серов!"

Тогда, как вспоминает Самсонов, Василий Соколов осадил его: "Ты, пацан, прижми жопу! Владимир Александрович - мой друг! Сядь и сиди!"

Инцидент не помешал Александру поступить в Академию. Там, по его словам, на него "покатили бочку" за то, что сокурсники стали писать, как он. "А я пишу обнажёнку, последний сзади стою, никого не зову, они сами подходят и перенимают". Ушёл Самсонов с четвёртого курса: "Зачем мне шесть лет тарабанить? Диплом мне ни на фиг!"

А тут уже и перестройка, расцвет арт-рынка. Самсонов стал выставляться в галерее на Невском, 20 (библиотеке им. Блока). За границу ушло более полусотни его полотен (сейчас жалеет, что и фотографий их не осталось). Южноафриканскому консулу приглянулась картина, где Александр изобразил вид из своего окна на Петроградской стороне: на месте дома Ксении Блаженной - выгул собак ("Я посмотрел, мне не понравилось, и я написал"). Консул спросил: пятьсот баксов хватит? Самсонов: да! Двести он пропил, триста забрала его питерская жена Инесса, с которой жил несколько лет. "Я ей и квартиру-то сделал двухкомнатную" (написал портрет одной деятельницы домоуправления, и та расплатилась "левым" жильём). "Инесса пожрать умела готовить, хотя я готовлю лучше. С ней я был устроен. Но наехала на меня: дескать, выпиваю, денег не даю. Удрал я от неё в Киров, зайцем на верхней полке, без денег, с одной авоськой, к третьей жене Люде. Инесса потом дважды за мной приезжала…"

С 96-го Самсонов завис в Кирове. Питерский арт-рынок затих, но на Вятке картины Александра шли нарасхват. На них "запала" искусствовед Елена Кириченко (зав выставочным залом на Либкнехта). Помню, как в 2000-м мы с фотографом Андреем Драченковым снимали на плёнку самсоновские работы у вятского коллекционера Юрия Хорошавина для статьи Кириченко в 4-м номере журнала "Бинокль". Уезжая в Кировоград (2005), Елена Ивановна увезла "Голубые лошади" и третий вариант "Орфея и Эвридики" (красный). По словам Александра, он их ей подарил. А четвёртый, пятый и шестой варианты уехали в другие страны (последний - "за две штуки баксов").

В Питере у Алисы Фрейндлих и Александра Сокурова остались их портреты кисти Самсонова (тоже подаренные). "Друг Санька гениальный режиссёр!" Как говорит Самсонов, сам Георгий Товстоногов, посмотрев портрет театроведа Лидии Левбарг, сказал: "Саша, у Вас большое будущее".

- Вот я сейчас наблюдаю это большое будущее! - иронизирует Александр. В его квартире на Московской поражает полное отсутствие картин хозяина. Недавно он, по его словам, написал три работы, продал (через сестру Ольгу) и теперь расслабляется. Мольберт пуст, стол на кухне полон - до следующего творческого порыва (холст уже загрунтован). Пишет он только стрезва. А пить начал в юности, когда занялся конным спортом с тренером общества "Урожай" Зоей Тарасовой (бывшей любовницей Василия Сталина), командированной в Киров на пару месяцев. Из конной сборной Сашу исключили в 68-м тоже за это дело ("пошёл утром седлать лошадь, упал").

- Кто не курит и не пьёт, розовеньким ляжет в гроб. А мы пьём, и нас никакие болезни не берут. Надо жить, выпивать, радоваться жизни! А уныние - величайший грех. Человеку надо возвеселиться. На северном фронтоне Исаакиевского собора написано: "Боже, да возвеселится Царь Твоею силою!". А трезвость приводит иногда к печальному исходу. И все болезни - только от трезвости. Не стоит уходить в постоянный запой, но время от времени надо выпить. Деньги кончаются, трезвеешь, берёшь заказ и работаешь. Не пивших-то художников очень мало. А алкаши-то выдавали такое! Ван Гог, Тулуз Лотрек…

Слава ему не нужна. На выставки он забил. Пётр Вершигоров звал в Союз художников, но Самсонов отказался: "Там шебутень". "Мне единственное надо: чтоб мои картины радовали людей, делали их душу свободной. Если твоя живопись не нравится людям, займись чем-нибудь другим. Если это живопись, то хорошо. Но если это выжопись, то печально. Ведь для людей живём-то, а не под себя, не под жопу это делается!"

Пишет он интуитивно, не мудрствуя: по его мнению, философии выше религии нет, по сравнению с Господом и философы типа Флоренского - богословы, а без Помазанника Божьего нашу страну нельзя назвать Россией: "Назовите - Совдеп или Совдепия!"

По-моему, Самсонов давно определился со взглядами, сознательно выбрал позицию вольного художника андеграунда. И мне бы, мне бы, мне бы в небо! Он вне дурацкой системы, но - с нами:

- Интеллигентом может быть только тот человек, который обладает состраданием. Можно обзавестись каким угодно образованием, но без сострадания, без любви - хоть к людям, хоть к животным - нельзя идти по жизни. Есть только любовь!

14 апреля 2011 года в выставочном зале Кировского художественного музея открылась выставка живописи Александра Самсонова, не дожившего до 60-летия

Лучший художник - мёртвый художник. Стоило Самсонову умереть (два года назад в марте), как пошли его персональные выставки: первая - в Вятском социально-экономическом институте (декабрь 2009-го), вторая, обширнее - в музейном выставочном зале на Либкнехта (апрель 2011-го). На открытие второй подтянулись очень важные персоны, которых при жизни мастера не очень-то рядом и наблюдалось: глава местного Союза художников Сергей Горбачёв, директор художественного музея Ирина Любимова, глава департамента культуры Владимир Микрюков. Типа, оценили по достоинству.

Посмертные выставки Александра пробивает его сестра Ольга Самсонова, известный тележурналист, автор фильма "Мой брат Саша" (2000). Ей удалось собрать картины от вятских коллекционеров Владимира Сизова, Юрия Хорошавина и Эдуарда Кропачева, от друзей и родственников. Не удалось - питерские картины от второй жены Инессы (их, кстати, пообещали купить для музея Микрюков и Любимова).

Не приехал из Кировограда и красный вариант "Орфея и Эвридики", подаренный Александром искусствоведу Елене Кириченко. Зато она написала вступительную статью для альбома "Кистью блаженного. Каталог картин А.В. Самсонова к персональной выставке художника", изданного Ольгой Самсоновой в облтипографии. На открытии он продавался по 300 рублей.

Многочисленным собравшимся Ольга Валентиновна поведала:

- Саша был личностью героической. Если бы была война, он, не задумываясь, пошёл бы на подвиг. Таким людям очень трудно найти себя в жизни обыденной, а молодость Саши пришлась на брежневское застойное время. В те годы героем Саши был Высоцкий. Сашин "Гитарист" - это не только портрет друга Юры Борисова, ленинградского поэта и барда, но и портрет эпохи, которая подавляет свободу человека, делает из него раба.

В эти же годы он пишет другую важную свою картину "Дорога", на которой он в ленинградском трамвае с любимой своей кошкой Киней оказался где-то между небом и землёй. Под ним купола вятского Трифонова монастыря. И путь его - это путь одиночества, он это понимал уже тогда…

Но в Ленинграде Саша обретает духовного учителя, батюшку Василия Ермакова, к нему в храм стекалась вся интеллигенция за наставлением, за поддержкой. Саша пришёл к вере, которая очищала его, помогала жить.

Его последние работы, посвящённые Евангелию, это лучшие его картины, и в них Сашино слово получает окончательное разрешение. Только любовь ко всему живому имеет продолжение, без любви человек оказывается в тупике, без любви всё заканчивается на нашей планете Земля. Об этом говорит Сашина выставка, его слово о любви к миру теперь смогут услышать соотечественники. Ради этого слова он пожертвовал своим благополучием, своей жизнью. Так что Саша прожил счастливейшую жизнь, он сумел своё героическое предназначение перед Богом выполнить. Он умер с улыбкой. И это знак…

А учитель и друг Александра Николай Жолобов сказал, что Самсонов был одарён больше, чем он, и на пути художника прошёл несколько периодов: от реализма к увлечению западными модернистами (Матисс, Пикассо, Брак, Метценже), от изображения коррид, лошадей и котов к античному эпосу ("Орфей и Эвридика"), потом к библейским сюжетам ("Рождество Христово", "Бегство в Египет" и другие), самая сильная его работа - "Гефсиманский сад", где Христос возносится на небо, а апостолы все спят, эта картина предвещала его, Александра, кончину. "Считаю его таким же святым человеком: его жизнь - святое служение искусству и людям".

Экспозиция, кстати, выстроена по принципу восхождения: от раннего реалистического портрета - к поздним символическим картинам, почти что иконам. Удивительно, как Самсонов умеет насыщать пятна одного цвета мельчайшими оттенками других цветов (а иногда - того же цвета), достигая при этом эффекта драгоценного мерцания холста. Изображения животных, солнца и людей сводятся в конце жизни к знакам, в которые художник вложил собственные духовные искания и выводы. И, главное, они ясно прочитываются зрителем. В целом - уникально!

Это восхождение к истине, естественно, потребовало своей Голгофы. Говоря о служенье муз, которое не терпит суеты, и об образе жизни Самсонова, приведшем к безвременной смерти на 60-м году, художник Александр Мочалов вспомнил песню Окуджавы о Высоцком: "Говорят, что грешил, / что не к сроку свечу затушил. / Как умел, так и жил. / А безгрешных не знает природа…".