Главная

О журнале

Оглавление

Отзывы

Где же ты гуляешь, милый котик одинокий? 1996. Д., м.

Озеро надежды

В декабре 1999 года исполнилось 50 лет вятскому художнику Александру Самсонову

Похищение Европы. 1997. Х., м.

Озеро надежды. Х., м.

Цветы на синем столе. 1999. Х., м.

Рождество. Х., м.

Юбилей остался незамеченным в городе - не было официальных поздравлений и наград, не состоялась - увы! - давно планируемая выставка. Показанный в феврале телефильм "Мой брат Саша" (реж. О.Самсонова) увидели в основном посвященные.

Самсонов мало известен вятскому зрителю. Его имени не встретишь в официальных каталогах областных художественных выставок, нет его и в недавнем издании "Вятские художники на рубеже XXI века". Но с приездом Александра в 1984 году из Ленинграда в Киров художественная жизнь здесь заметно оживилась, часть художников оказалась под его влиянием.

Родился и вырос Александр Самсонов в Кирове. Он был талантлив во всем: первенствовал в школьных шахматных состязаниях, учился игре на фортепиано и гитаре, увлекался бальными танцами. Но уже тогда сказалась тяга к свободе, и школу он невзлюбил. Позже всё, что будет пахнуть школой (точнее, школярством), станет вызывать отторжение.

Долгой и страстной любовью Александра были лошади. Он окончил Воронежское конно-спортивное училище, стал мастером спорта. А живопись оставалась тайной страстью - очевидно, сказывались гены: прадед по материнской линии, мелкопоместный дворянин Шабердин Дмитрий Васильевич, в первые годы советской власти - директор Сарапульского музея, был художником-любителем и писал неплохие пейзажи. Рисовал и дед Самсонова. После службы в армии Александр поступил в Кировское художественное училище, затем перевелся в Ленинград и по окончании художественного училища имени В.Серова некоторое время преподавал в родной Вятке.

Ленинградская школа, пройденная Самсоновым, одна из сильнейших в стране. Педагоги высоко оценивали его крепкий рисунок и его живопись, которая отличалась ясностью классического построения формы, широким темпераментным мазком. Первые работы выполнены мощно и основательно (например, "Портрет Филиппа Дмитриевича Пестова"). Перед художником открывался стандартный путь хорошего соцреалистического мастера, благо все данные располагали к тому. Дело оставалось за малым - выбрать тему и жанр, которые эксплуатировались бы до бесконечности.

Но подхватывать конъюнктурщину вроде популярных в официальных кругах тем о советской деревне, стройках и производственниках не было желания. Хотелось говорить о вечном, но без ложной патетики. Хотелось говорить другим языком, чем общепринятый. С исчезновением показного патриотизма в нашем искусстве и утратой для многих почвы в творчестве Самсонову терять ничего не пришлось: он продолжал писать произведения, исполненные высокого, одухотворенного звучания. Их упорно не замечали при дежурном отборе выставкомы, а если что-то нечаянно оказывалось на областных выставках, то ему не находилось места в экспозиции, оно не соответствовало однонаправленному руслу "вятской школы" (подобное произошло в 1987 году с "Ноктюрном" и "Качелями").

Появившиеся на заре перемен галереи, напротив, за Самсоновым "охотились", ценителями хорошо раскупались его работы, их становилось престижно иметь. Однако бум всеобщего коллекционирования спал. Переезд в Петербург вычеркнул художника из рядов местной творческой элиты. Возвращение оказалось трудным...

Он продолжает создавать свои удивительные композиции. Он продолжает искать и находит особый стиль, который отличается остротой вИдения и выражения. Он все более удаляется от трехмерного объемного изображения, создавая собственные пластические знаки, опуская ненужные детали, добиваясь большей ясности и эффектной выразительности цвета и формы - этих двух столпов живописи ХХ столетия.

Опорой в исканиях явились классики современной живописи - постимпрессионисты, Модильяни, Матисс, Клее, те, кто в начале ХХ века утверждал, что настоящая живопись начинается именно с них, кто не боялся заимствовать новые приемы изображения из детского рисунка, японской гравюры, народного творчества, кто совершал художественную революцию. Именно тогда формировался взгляд на будущее искусства и формулировались программы для художников ХХ столетия. В книге Э.Ротенауэра "Борьба за стиль" (1905) утверждалось, что "вещи внешнего мира видит всякий; но художник в высшем смысле слова абстрагирует из вещей внешнего мира свою собственную картину... Чем яснее он ее видит внутренним оком и чем шире объемлет, тем больше стиля в его изображении. Стремление к стилю есть стремление к свободе от предмета, к господству над ним".

Надо было обладать решительностью и внутренней раскрепощенностью, чтобы преодолеть азбучные истины "школы" и заговорить в искусстве по-своему. При очевидной цитатности некоторых самсоновских работ, они остаются неповторимо свежими и абсолютно своеобразными. Его язык предельно лаконичен. В то же время он вмещает такую глубину проникновения в суть вещей, что понимаешь, каким важным фактором в работе художника может быть интуиция, которая ведет его воображение и помогает рождению Картины.

В портретах Самсонов как будто вспоминает пластику модильяниевской линии, доводя до большей звучности, чистоты и светоносности цвет ("Маленький цветок", "Юля", "Ирина", портреты дочерей Наташи и Екатерины). Художник тяготеет к "внутренней" портретности - по его мнению, натурное копирование модели губит портрет, ибо человек, застывший в долгом позировании, утрачивает эмоции и способность к выражению чувств. Теряется истина. "Запомнить - вот самое главное в портретном искусстве", - утверждает Александр Самсонов. Из наиболее характерного в человеке, что улавливает художник и что всегда остается узнаваемым, из сбалансированного взаимодействия натуры и воображения создаются образы-идеалы, образы-мечты, образы-символы. Каждый обретает всечеловеческий масштаб. В каждом заметен след личности создателя.

Творя свой мир, художник нередко обращается к мифу и Священной истории. "Похищение Европы", "Орфей и Эвридика" переосмыслены и прочтены по-новому человеком современной цивилизации. Мифопоэтика Самсонова основана на чувственном созерцании универсального образа. Повышенная экспрессия достигается прежде всего цветом, линия словно включается в общую тональность полотен и следует главной теме. Художник порой мучительно ищет основное решение, пытается довести звучание мотива до высшей точки.

Показательна работа над "Орфеем и Эвридикой" (три варианта): персонажи помещались в зеленый и охристый фоны, изменялся формат полотен, постепенно сглаживалась фактура холста, пока, наконец, не было найдено идеальное решение всей картины. Фон окрасился в красный, несколько сузился формат, появилось озвученное пространство. Облако, возникавшее и в прежних вариантах вокруг играющего на скрипке Орфея (музыка Орфея упорно слышится художнику в скрипичном исполнении!), стало прозрачно-эфемерным, а танец Эвридики обрел легкость, парение. Исчезли дробность и перегруженность цветовыми плоскостями, фактурная тяжеловесность. Полотно зазвучало мелодией любви.

Музыкальность - неотъемлемое качество самсоновского мироощущения. В иных работах предстают люди с музыкальными инструментами ("Гитарист. Юрий Борисов", "Девушка с гитарой", "Орфей и Эвридика"), в других музыка заполняет пространство. "Ноктюрн", также подвергавшийся длительным переработкам, обрел возвышенную интонацию по-моцартовски просветленного реквиема: в образах мальчиков в шапках-нимбах предстают русские святые Борис и Глеб.

Что притягивает Самсонова в древнейших и ставших уже архетипическими мифологических образах? Что ищет он в этих вечных темах, в их классической гармонии? Ответ, пожалуй, один: в них есть любовь. Любовью пронизано всё творчество Самсонова. В этих сюжетах она как бы пребывает в сконцентрированном виде. Как человек творчески импульсивный, художник открывает знакомый мир заново. Неожиданные акценты (скрипка в руках Орфея, коляска в "Ноктюрне") поворачивают древние темы в современное русло. И осознаётся непреходящая ценность их для человечества.

С любовью относится художник и к современной ему действительности. Влюбленность в Петербург и Вятку - два близких его сердцу города - явила к жизни такие работы, как "Река Мойка", "Трифонов монастырь", целая серия "Вятских перекрестков". Наплывы пространственных зон друг на друга, совмещения различных ракурсов зданий, превращение форм в колористические знаки придают имматериальность некоторым городским пейзажам, в то же время в них присутствует длительность времени. Они не мертвы, ибо не фиксируют одномоментное состояние, в них течет своя, четко ритмизованная жизнь.

Александр Самсонов удивительно светло воспринимает мир. Когда в холстах расцветают его любимые каллы или ландыши, или не известные никому цветы, создается ощущение, что эти растения способны заговорить. Они поворачивают свои головки-венчики к людям, излучая сияние, которое рассеивается по всей поверхности холста ("Каллы", "Цветы на синем столе").

Особенной выразительности художнику удается достичь в полотнах, населенных лошадями и кошками. Он считает этих животных божественными созданиями. Его кошки - сама грация, их природные достоинства утрируются под кистью художника, становясь признаками почти очеловеченных существ ("Белая ночь", "Где же ты гуляешь, милый котик одинокий?").

Когда в картину вводится образ лошади, сама поэзия вселяется в полотно ("Ноктюрн", "Озеро надежды", "Голубые лошади"). В "Озере надежды" лошадь и кошка - два светлых символа, в которых божественость происхождения достигает абсолютного предела. Они словно снизошли из мира вышнего. Прием обратной перспективы и смещения планов только добавляет ощущения запредельности мира.

Завораживающий полет голубых лошадей - гимн свободе, позволяющей взмыть в поднебесье. Здесь надежда материализуется. Лошади уподоблены парящим в небе птицам, которые тоже присутствуют в композиции, подчеркивая реальность полета. Колорит в картине почти монохромен с преобладанием серо-коричневых тонов, но поражает тонкость нюансировок одного цвета - лошади и птицы написаны так, что гамма серых отцвечивает разными оттенками голубого и розоватого.

Запредельное пространство невесомости, в котором у Самсонова обычно парят лошади, оправдывает изысканную деформацию натуры - кажется, она дается художнику легко, без напряжения. Здесь творится особый, неземной слой бытия, его нельзя понять, его можно только прочувствовать.

Так автором создается собственный миф. Неписаные законы мифотворчества приводят его язык к универсализации. Его образы обретают значение сакральных. В этом можно усмотреть прямое продолжение древних изобразительных традиций. Символичность народных росписей была подхвачена русской иконописью, а затем на рубеже XIX-XX веков реминисценциями отозвалась в творчестве художников символизма и авангарда. Отрицание соцреализмом данной эстетики привело к длительному забвению и к утрате восприятия современным российским зрителем собственной исконной изобразительной традиции.

Сегодня художников, рискнувших синтезировать в своих художественных системах истинно-русские истоки и мировой опыт изобразительного искусства, немного. Преобладает академизированный "реализм". Диктат изобразительных форм, знакомых и доступных для понимания массам, зачастую приводил к выключению из художественного процесса оригинально-мыслящих и по-настоящему талантливых мастеров. Те, кто мог задавить в себе желание писать иначе, чем требовалось временем, порой становились даже неплохими живописцами, отвечающими общей направленности, но кто знает, что им пришлось в себе уничтожить?

Жизнь Александра Самсонова оказалась сложной в силу его вечного "отщепенчества". Но у него есть право осознавать себя счастливым, потому что свобода, которую он считает Божьим даром и ценит в творчестве превыше всего, не предавалась им в угоду улучшения своего положения. Да, к сожалению, его картин пока нет в музейных собраниях. Но сегодня они живут там, где им хорошо, где их любят и ценят, - в домах немногочисленных собирателей. Художник легко с ними расстается и продолжает идти своей дорогой.

В одной из картин с названием "Дорога" (1988) Самсонов изобразил себя едущим в трамвае с белой кошкой на руках. Тесный трамвайный вагон, вобравший, словно в клетку, мужскую фигуру в пальто, несется в никуда. В облике человека - немой вопрос. А еще - ожидание. Это картина-откровение: себя художник пишет нечасто. Он весь растворён в своих холстах, где жизнь - без зла. Интерпретируя реальность, Самсонов овеществляет свою надежду на преображение мира в "эдемов сад" (так названа одна из его работ), ибо "насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал" (Быт., 2; 8). Человеку же надо только искоренить зло в себе и вспомнить, что "если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит" (Быт., 4; 7).

Александр Самсонов создал светлый и прекрасный мир, где царствует любовь и нет места злу и зависти, предательству и лицемерию, есть только щемящая тоска по несбыточной мечте и еще - Озеро надежды.

Елена КИРИЧЕНКО, член Ассоциации искусствоведов стран СНГ

САМСОНОВ А. Валентинович род. 21.12.1949 в Кирове. Закончил Ленинградское худ. уч-ще им. В.Серова (1982). Жил в Ленинграде (1979-84, 1989-96). Картины - в частных собраниях ЮАР, Финляндии, России.