Вятский культурный журнал Бинокль

Первого сентября 2009 года исполнилось сорок лет судебному процессу в городе Кирове над мыслителем и правозащитником Борисом Талантовым

"Я видел его всего лишь один раз: невысокий худой пожилой человек с маленькой серой бородкой, сутулый, с дешёвым маленьким портфелем в руках, неразговорчивый, - писал о Талантове в статье "Драма в Вятке" церковный писатель Анатолий Краснов-Левитин (журнал "Посев", октябрь 1969-го). - Когда во всех газетах и журналах было полно глупой клеветы против верующих, а иерархи сидели на месте, боясь сказать хоть слово в защиту Церкви, - в это время простой вятский учитель боролся за Церковь. Он боролся при помощи пера, …обличая произвол властей и преступное потворство церковной иерархии. Ему… было очень трудно, потому что в провинции он был совершенно один... В провинции люди более робкие, чем в Москве, власть более деспотичная, а её произвол носит более циничный характер... Однако оказалось, что у этого кроткого маленького пожилого человека железная воля, титаническая энергия и великое сердце… Он - герой, но герой немногословный, скромный, тихий. Он пожертвовал своей жизнью просто, как бы естественно, не изображая из себя кого-либо. Он ровным и спокойным голосом свидетельствовал о правде и спокойно и тихо взошёл за это на Голгофу".

Он повторил трагическую судьбу своего отца, костромского сельского священника, арестованного в 37-м и умершего в лагере в 40-м. В СССР религиозные убеждения равнялись инакомыслию, но до смерти Сталина это сходило Борису Талантову с рук. Лишь с началом хрущёвской антирелигиозной кампании он, преподаватель высшей математики и астрономии Кировского пединститута, был изгнан с работы (1954).

Второй - и последний - раз его уволили (из вуза, ставшего потом Кировским политехническим) по настоянию местного КГБ в 58-м. Гебисты взялись за "разработку" Талантова после его анонимного письма в газету "Правда", в котором он критически оценил хрущёвское разоблачение культа личности ("Ясно, что советский общественный строй может и вновь породить такой же или худший произвол Сталина-2, и эта возможность наполняет сердца людей чувством страха за своё будущее").

С материалами дела Комитет ознакомил поэта-коммуниста Овидия Любовикова, завотделом газеты "Кировская правда". Овидий Михайлович, сын вятского большевика, с энтузиазмом выполнил поручение спецслужб, напечатав в сентябре 1958-го в "Кирправде" фельетон "Из подворотни". Талантов был заклеймён там как лжец и трус, неблагодарный ненавистник великой страны рабочих и крестьян. Финал фельетона: "Такого рода "критика" льёт воду на мельницу наших врагов. Так пусть будет зорким наш глаз, пусть не дрогнет сердце, когда надо смело и решительно ударить по грязным лапам клеветников".

И по 55-летнему Талантову ударили. С "волчьим билетом" он больше не смог устроиться на работу по специальности. Его семья (жена-пенсионерка, сын Глеб и внучка) прозябала на две нищенские пенсии. Но Борис Владимирович не сломался. Его письма в защиту прав верующих (Хрущёву, Брежневу, Подгорному и в другие высокие инстанции) расходились в копиях. С 66-го в Самиздате и зарубежных СМИ публиковались статьи Талантова, в том числе "Тайное участие Московской Патриархии в борьбе КПСС с Православной Христианской Церковью".

Его квартира в доме № 12 на улице Урицкого, напротив Серафимовской церкви, превратилась в центр Сопротивления: к Талантову потянулись ходоки и единомышленники. В 1966-м он составил открытое письмо Московскому Патриарху Алексию I (Симанскому) и всем верующим Русской Церкви, подписанное ещё одиннадцатью мирянами, - о пособничестве кировского епископа Иоанна властям в закрытии церквей. Послание дошло до народа по Би-би-си из Лондона.

Однако бдительный КГБ не дремал и устроил слежку за Талантовым, а в мае 67-го орудием гебистов вновь выступил Овидий Любовиков, возглавивший областную писорганизацию. В фельетоне "С открытым забралом", напечатанном в "Кирправде" тиражом в полтораста тысяч экземпляров, Любовиков выдал Талантову "чёрную метку": "Заурядный анонимщик в прошлом, он выступает сегодня с открытым забралом защитника христиан. Но клеветник остался клеветником. Его перо, как и прежде, брызжет злобой".

Пасквиль сыграл роковую роль: Бориса Владимировича стали травить соседи, прекратил общение брат, отвернулись знакомые. Умерла от инсульта жена Нина. Над её гробом Талантов поклялся разоблачить инсинуации злополучной статьи (и сделал это в жалобе Генпрокурору).

Вскоре он написал памфлет "Советское общество. 1965-1968 гг.", где говорилось: "КПСС из политической партии превратилась в новый управляющий господствующий класс государственных чиновников… Неизбежно наступит конец господства КПСС, так как официальная идеология партии отжила свой век и стала консервативной силой, тормозящей прогресс". Сказано словно про нынешнюю правящую…

Весной 69-го органы возбудили против него уголовное дело по статье 190-1 ("распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй"). Обыск, арест, два месяца допросов… 1-3 сентября состоялся полузакрытый суд. Группа верующих пыталась попасть в зал, но места были заняты проверенными "трудящимися". Своей вины Талантов не признал: "Мало ли я какие высказываю мнения о советском строе в своих материалах! Это мои личные убеждения". Отсутствие состава преступления доказывал и адвокат Владимир Швейский, приглашённый московскими диссидентами. Гособвинитель просил дать три года лишения свободы, а судья дал два. Солдаты, стоявшие на часах в зале суда, потом говорили: "Недавно больной старик Талантов получил два года только за то, что верует в Бога".

В кировской тюрьме на улице Нагорной он терял зрение и слух, страдал желудком, не получая должного лечения. Написал надзорную жалобу в Президиум Верховного Суда РСФСР. Не помогло. В письмах на волю утверждал: христианин должен быть готов умереть за истину. 4 января 1971-го за полгода до конца срока Талантов скончался в тюремной больнице. Через два месяца в самиздатской "Хронике текущих событий" появился обширный некролог.

Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ) канонизировала Бориса Талантова как Новомученика и Исповедника Российского (1981). Уже два года рассматривает этот вопрос и Московская Патриархия. А в Кирове о судьбе земляка впервые поведала в конце 80-х уличная стенгазета неформалов "Трибуна". В новом веке, получив от меня рукопись Талантова (переданную уржумским священником Сергеем Шуклиным), темой заинтересовался доцент кафедры отечественной истории ВятГГУ Евгений Останин. Он нашёл знавших Талантова людей (в их числе сын Глеб), съездил за материалами в Оксфорд (Англия), собрал богатейший архив. В российских изданиях опубликованы пять статей Останина о Талантове. Готов и капитальный труд о мыслителе - нет, как всегда, денег на издание.

А вот библиотека имени Герцена сначала вроде бы взялась напечатать в своём альманахе материал Останина о вятских диссидентах, упоминаемых в "Хронике текущих событий" (Добровольском и Талантове), но за два года так и не решилась. Возможно, потому, что автор покритиковал самый полный библиографический указатель "Овидий Михайлович Любовиков (1924-1995)", изданный в 99-м Герценкой и Гособлархивом (составитель от библиотеки - Н.П. Гурьянова):

"В нём странным образом отсутствует ряд моментов, которые способны повредить его [Любовикова. - М.К.] репутации. В частности, под номером 577 значится вышеупомянутая статья 1967 г. в "Кировской правде", шельмующая Талантова. Но аннотация к ней - "О преподавателе Кировского пединститута Б.В. Талантове и его религиозных убеждениях" - искажает её смысл и пафос. Кроме того, ничего не сказано о первом фельетоне Любовикова 1958 г., в котором Талантов был публично ославлен, по сути, как враг народа… Намерения составителей указателя понятны, но вряд ли оправданны. Ведь как писал другой не менее известный советский поэт А.Т. Твардовский: "Одна неправда нам в убыток, / И только правда ко двору". В конце концов Останин статью снял и отдал в альманах "Сквозь границы"...

Вот и получается, что подлинное восстановление памяти о Талантове потребует пересмотра канонического облика отдельных персонажей тома "Знатные люди" в "Энциклопедии земли Вятской". А пока правозащитника больше ценят на Западе и в Москве, чем на Вятке. В Кирове время течёт, как в капельнице.

Автор благодарен Евг. Останину за предоставленные тексты и фото