 |
| Рубрики |
| Авторы |
| Персоналии |
| Оглавления |
| Архив |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
| Главная | |
О журнале | |
Оглавление | |
Сергей Лобовиков - первый и последний фотопоэт деревни
11 мая 1996 года в Кировском художественном музее открылась выставка работ русского фотохудожника Сергея Лобовикова
БИОСПРАВКА: Лобовиков Сергей Александрович (1870-1941) - самый выдающийся русский фотохудожник. Родился в Глазовском уезде Вятской губернии в семье дьякона. Председатель Вятского фотографического общества (1908-11) и Вятского художественного кружка (1909-12). Один из основателей Вятского художественно-исторического музея (ныне Вятский художественный музей имени Васнецовых). Жил на углу Московской и Царёво-Константиновской (Коммуны и Свободы). Награды на Международных выставках начала ХХ века (Париж, Ницца, Будапешт, Гамбург, СПб и т. д.). С 1926 - член Ассоциации художников революционной России (АХРР). В 1934 переехал из Вятки в Ленинград, где в блокаду погиб от взрывной волны. Жена, сестра и дочь тоже погибли во время блокады. В 1954 сыновья Андрей, Тимофей и Антон передали работы отца в Кировский художественный музей.
Открывали выставку очень важные персоны, в том числе губернатор Десятников и семеро гостей из Германии, причастных к лобовиковскому проекту. Экспозиция фотографий из коллекции нашего художественного музея уже демонстрировалась в немецких городах Кассель и Линген, а к вятской выставке немцы шикарно издали каталог на русском языке - первую научную монографию о Сергее Александровиче. С вятской стороны проект осуществляли замдиректора КХМ по науке Ирина Любимова, главный хранитель КХМ Нина Мартынова и фотохудожник Андрей Краев (слайды с оригиналов и снимки с негативов) - при участии директора КХМ Аллы Носковой. Весь проект обошелся немецкой фирме "Винтерсхалль" АО в 550 тысяч марок.
Автор проекта с германской стороны - профессор по фотографии и дизайну из г. Дармштадта Ганс Путнис - пишет в каталоге: "Лобовиков в 1910-х годах создал особенный цельный изобразительный мир, отсутствовавший в западной фотографии, который по силе красоты и выразительности представляет собой немеркнущее во времени творение. Меланхолическое действо, созданное в его этюдах из жизни простого русского крестьянина, мужика, на языке гуммиарабика и олеографической печати придаёт ему такую чувственную форму, что и болезнь и душевное страдание способствуют раскрытию художественных образов".
Лобовиков называл себя "фотографом мужицким". Крестьянки с прялкой, закручинившийся старик в армяке, сельские учительницы в санях на тройке, бредущие с посохом старухи, голопузые крестьянские дети с лошадьми на водопое, вдова со снопом льна думает думушку, дремлющая девочка качает в зыбке младшего брата, больная учительница отвернулась к стене - сюжеты лучших работ Лобовикова напоминают картины передвижников и стихи Некрасова о тяжелой долюшке. "Его искусство, - пишет Путнис, - как раз и состоит в том, чтобы законсервировать фотографическую привилегию на правду. И это отличает его от многих фотохудожников времени стиля модерн".
И всё-таки Лобовиков - это не Перов с Мясоедовым: народный быт интересует его не с социально-политической точки зрения, а с поэтической, живописной. Вятский мастер балансирует на грани между бытописательством реализма и декоративностью модерна. Технические особенности тогдашнего фотопроцесса - зернистость и некоторая нерезкость снимков - в сочетании с лиричной светописью приближают искусство Лобовикова к импрессионизму.
Вообще Сергей Александрович был личностью колоритной: до старости ежедневно купался в Вятке-реке и в Люльченке, одним из первых в городе ездил на мотоцикле, верил в Бога, любил читать безбожника Горького, отрастил висячие горьковские усы, увлекался живописью Нестерова, дружил с художниками Хохряковым, Васнецовыми и Исуповым (эмигрировавшим потом в Италию), основал музей, получил от Луначарского охранную грамоту на фотомастерскую, снимал парады Красной Армии и "осеверение" сахарной свёклы, с женой прожил 38 лет - до самой смерти. Широта личности и эпохи чётко проявилась в экспозиции и в изданном каталоге. К сожалению, смута нашего времени тоже оставила в книге свой след - опечатками и не вполне литературным переводом с немецкого.
Михаил Коковихин
"Вятский наблюдатель" № 32, 18.05.1996
