 |
| Рубрики |
| Авторы |
| Персоналии |
| Оглавления |
| Архив |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
| Главная | |
О журнале | |
Оглавление | |
Отзывы |
Реабилитация Демидова
Очерк об одном из основателей Вятского художественного музея имени Васнецовых - участников большой выставки, проходившей в 1997 году в старом музейном здании на улице Карла Маркса
БИОСПРАВКА: Демидов Михаил Афанасьевич род. 26.10(7.11).1885 в Вятке. Казанская худшкола (1901-07). Московское училище живописи, ваяния и зодчества (1907-13, учителя - Константин Коровин, Аполлинарий Васнецов, Валентин Серов). Один из создателей Вятского художественно-исторического музея (1910). Работал в Москве (1913-16), затем постоянно в Вятке (с конца 1917). В 1920-е преподавал в Вятских художественно-промышленных мастерских. В 1925 вошёл в первое правление вятского филиала АХРР. Возглавлял жюри местных выставок, оформлял революционные праздники и газеты, расписывал общественные здания. Автор рельефа на здании Вятской гуманитарной гимназии, соавтор памятника Степану Халтурину у стадиона "Динамо". Умер 27.03.1929 от туберкулёза. Похоронен в г. Вятке, могила не сохранилась. Персональные выставки: 1939, 1971, 1986 (с учениками) - в Кировском художественном музее, 1975 - в Центральном Доме литераторов (Москва)
У Михаила Демидова - типичная для русских художников биография "страдальца": сначала первые успехи, восторги столичных мэтров и паломничество к шедеврам Италии, потом удары судьбы - разлука с невестой в 1916-м, пожар в московской мастерской, вынужденный отъезд в провинцию в 1917-м, невостребованность, растрата себя на исполнение соцзаказов - и смерть от чахотки в чеховском возрасте (на 44-м году). В 1950-е демидовское наследие объявили формализмом и постановили: "подлежит списанию", - однако вятские музейщики не уничтожили его, а задвинули подальше - до лучших времен. В 60-е благодаря восторгам московских реставраторов картины Демидова были реабилитированы - для эпизодического экспонирования. И только в конце 1996 года собранные "всерьёз и надолго" в одном зале демидовские полотна позволили составить целостное представление о художнике и попытаться определить его место в ряду других.
Оказалось, что это отличный портретист на уровне русских классиков 1910-20-х годов - с прекрасной школой, со своей пронзительной лирической темой, с точным ощущением времени. В его ученических работах ощутимо влияние декоративизма Врубеля ("Жена Понтифара", 1910-е), композиционности Дега ("Балет", без даты) и особенно - предметной обобщённости Сезанна ("Батум. Вечер", 1910-е). Стиль Михаила Афанасьевича сложился в русле "московского сезаннизма". Можно сказать, что Демидов - один из русских сезаннистов типа Кончаловского и Осмёркина. Вместе с тем в некоторых полотнах использована перспектива в духе Штеренберга или Петрова-Водкина. Вообще палитра Демидова вобрала в себя лучшие черты Серебряного века живописи, пытавшегося продлить чистое искусство, свободное от идеологии.
С переломами эпохи и сознания перекликается демидовская манера членить фигуру и пространство цветовыми плоскостями, а кое-где - искажать обратной перспективой, резать композицию краем холста. В картине "За роялем" (1920-21) композитор-пианист Рудольф Мервольф то ли ожесточённо сопротивляется зримым контурам стихии - "музыки революции", то ли сам обрушивает её на мир.
Эта стихия вторгается и в почти все женские портреты Демидова, определяя самочувствие портретируемых и лирический градус картин. Героиня беззащитна, тревожна и белой блузкой слита с белой стеной ("Портрет Н.Г. Поскрёбышевой", 1920), придавлена верхним ракурсом, разбита на несколько граней, погружена в сумерки серо-чёрно-охристого колорита ("Портрет женщины с муфтой", 1922), лишена глаз и напугана вместе с ребёнком ("Мать и дитя", 1924-25). Кажется,что на картине "Девочка в кресле" (1923-24) ваза с яблоками вот-вот скатится со скатерти, кресло рухнет за край рамы, а напрягшаяся героиня, если разожмёт пальцы, упадёт.
Излишне, наверное, говорить о том, что настроения неустойчивости, страха и ужаса были явно присущи и самому автору (см. "Автопортрет"). И, пожалуй, лишь однажды в этой мгле наступил просвет - при встрече Демидова, преподававшего в Вятских худпроммастерских, с ученицей Агалаковой. Художник, которому было под сорок, увлёкся, написал пару портретов Лидочки, как он её называл, но она выбрала другого - сокурсника Николая Прокошева, уехала с ним в 1926-м в Москву учиться во ВХУТЕМАСе и вышла за него замуж. Счастливого соперника Михаил Афанасьевич изобразил опёршимся на ружьё ("Молодой охотник", 1923) - ружейный ствол оказался в опасной близости от виска. А через три года после отъезда Лидочки Демидов умер.
От этого увлечения родился шедевр - "Девушка у зеркала" (1924). Для модели (Лидочки), а значит, и для художника зима и страхи отступили, пришла весна, а с ней - молодость, солнце, радость. Малиновый бант в волосах смотрится прилетевшей бабочкой. Сквозь блузку беззащитно-притягательно просвечивает бельё. Мажорное настроение передаётся через колорит - через ослепительность белого цвета, яркую декоративность красно-сине-сиреневой расцветки тканей, скатерти и ковра.
Композиция гармонична, деформация реальности минимальна, а отразившийся в овале зеркала портрет - почти академичен. Картина приблизилась к искомому Большому стилю великой эпохи, но всё-таки не переступила грань, отделяющую Демидова, допустим, от соцреалистичного Юрия Пименова. Побольше бы таких полотен с коврами, зеркалами, солнечными окнами, с трогательной темой женских надежд, и прозвали бы тогда Михаила Афанасьевича "вятским Яном Вермером" (или по старой привычке - Вермеером)...
Отчего же Демидов был фактически забыт? Главная причина - в выпадении его из контекста: идеологического, политического, столично-художественного. Он не эмигрировал, как Исупов или Фешин, не был расстрелян, как Клуцис, не изображал, как Виктор Васнецов, былинных богатырей, востребованных романовской и сталинской империями, не успел стать соцреалистом, как Кончаловский, Рылов, Машков, Пименов, Лебедев, Петров-Водкин и др. Демидов - не хуже любого из них, но почти не восстановлен в правах до сих пор. Кроме написанного Клавдией Анисовой каталога выставки 1971 года и пары статей Нины Мартыновой (в "Панораме искусств", вып.13, и в "Художнике" № 3, 1993), исследований его творчества нет, не говоря уже о монографии, альбоме репродукций или, на худой конец, наборе открыток. Конечно, гораздо проще без конца твердить, что "богата земля Вятская талантами, ой, богата", чем что-то сделать конкретно, чтобы таланты эти не зарывались в ту самую и без того уже богатую ими почву...
Михаил Коковихин"Вятский наблюдатель" № 42, 30 мая 1997
