Главная

О журнале

Оглавление

Отзывы

Мальчик из Уржума издается по-немецки

Вылазка в душу Александра Иконникова

Мы сидим в обычной кировской квартире и пьем пиво. В компьютерные колонки певец Юрий Шевчук хрипит что-то о Родине. За спиной Александра Иконникова, вятско-немецкого писателя, плакат, привезенный с выставки в Лейпциге, где нынче выставлялась книга его рассказов «Taiga Blues». Эти истории пока не дано прочитать героям - жителям провинциальной Вятки, потому что изданы они на немецком языке. Александр считает, что печатать их здесь не имеет смысла.

В его рассказах сквозь злую сатиру проглядывает глубокая любовь и боль за судьбу Родины. Это жизнь в картинках, немного лубочная, но все же очень банальная и живая. Его герои - потерявшийся по недоразумению солдат-срочник, врач-реаниматор, пытающийся устроиться ночным сторожем, колхозник, который не может воспользоваться купленной корейской стиральной машиной, потому что в доме нет канализации, старики и чиновники, студенты и вахтовики, горожане и сельские жители.

Всё на продажу!

- Как и для чего ты начал писать?

- Личность я, понимаешь, творческая. Творческой личности надо всегда что-то делать, неважно что. Начал на инфаке со спектаклей. Потом, когда закончил институт, не было уже ни сцены, ни актеров. Можно было учиться в мюнхенской школе кинематографии. Чудно! Но в Германии жить и учиться дорого. Стипендия, которую они предлагают, вообще ничего не значит. А в Москве во ВГИК конкурс 114 человек на место в документальном кино, я уж не говорю про художественное. Что остается? Ручка и бумажка - самое простое, самое дешевое.

- Ты нашел в литературе себя?

- На самом деле мне слава не нужна. Мне надо самовыражение, которое ищет любой человек. Я, правда, не думаю, что литература - это мое, но вроде как пока встал на этот путь, надо дальше идти.

В Германии литература - это жесткий рынок. Это технология и работа многих людей. И после того момента, как ты сдал манускрипт, проверил перевод и написал «к печати», ты уже никакого собственного влияния на этот процесс не имеешь. Твоя задача написать так, чтоб это купили. У нас тысячи авторов в России, которые пишут, пишут хорошо, пишут раз в сто лучше, чем я, но пишут они в свой письменный стол.

- Значит, их писатели слабее наших?

- О да. Во много раз слабее. Потому, что они работают над проблемами немецкого языка. Были хорошие авторы-классики, но сегодня их как таковых нет. Они все озабочены проблемой, как точить предложение. Немцы слишком техничны и математичны. У них слишком инженерные мозги, чтобы они могли рассказывать просто хорошие истории. Истории, которые в чем-то даже банальны. Но вот в этой банальности собака-то как раз и порыта. В этой банальности и простоте, собственно, и есть жизнь.

- Как тебя восприняли немецкие писатели?

- Немецкие авторы, с которыми я там познакомился, говорили мне, что они не стали бы так бездарно разбрасывать материал. Они сказали, что этого материала им хватило бы на 5 книг. Что надо писать об этом длинно с внутренними переживаниями героев.

-Откуда такое название «Тайга блюз»?

- Я написал книгу «Отчеты из распутицы». А «Тайга блюз» была идея издательства в коммерческих целях. Для немцев все, что возникает при слове тайга - это Россия. А блюз - оттого, что одни рассказы грустные, другие веселые, третьи и веселые и грустные одновременно. Как и блюзовая музыка.

- У кого ты учился писать?

- Меня никто не учил писать. Да я бы и не сказал, что я мастер пера. Просто если у человека есть что сказать, он правильно сформулирует мысль. Плюс внутренняя злость, которая тебя распирает, из-за которой собственно ты начинаешь об этом говорить.

- Почему ты не издаешься в России?

- Потому что русские об этом читать не будут. Скажут, мы и так все это знаем, елки-палки. Ты нам давай что-нибудь про китайцев напиши или про инопланетян.

Русский читатель, если он когда-нибудь прочитает эту книгу на русском языке, может на меня обидеться. Но это произойдет только потому, что у него нет возможности сравнивать. Это очень важно, иметь возможность сравнивать, бывать за границей, живя здесь. Быть объективным.

- Чего ты хочешь достичь?

- Моя главная, можно сказать, глобальная цель - написать три-четыре вещи коммерческого плана, чтоб потом иметь возможность писать то, что я думаю. А сейчас вот надо роман быстро закончить, потому что память-то ой какая короткая. Пару раз написали о тебе в газетах и забыли. Поэтому надо торопиться и к выставке 2003 года во Франкфурте романчик закончить.

- Что это за роман, о чем он?

- Роман о судьбе женщины в современной России. Простой русской бабы.

Александр Иконников - исследователь русской души

Пусть кричат «уродина»

- Мне кажется, в рассказах ты немного упрощаешь жизнь. Взять ту же сказку о волшебном коне, где ты пытаешься изобразить всю налоговую и экономическую систему России в виде фабулы на двух страницах.

- Да я не систему налогов хотел представить, я о другом совсем. Хотел показать варварские способы обогащения в этой стране сегодня. Их три в Кировской области: купил - перепродал дороже, цветной лом, лес с перерубами. Чем больше перерубов, тем ты богаче.

- Потом, ты слишком часто навязываешь читателю образ пьяной России. Так часто, что водка стала персонажем почти каждого рассказа, движущей силой русского человека.

- Я тебе расскажу одну историю. Я писатель - мне положено истории рассказывать. Я ехал в автобусе в славный город Уржум. В Суне останавливается автобус, автобусник пошел в буфет, я следом за ним. Он заказывает 150 грамм водки. Заметь, он не дрова везет, он людей везет, 40 человек. Буфетчица ему: «Ой, Миш, у меня сдачи нет. Может, двести?» Он: «Ты че, с ума сошла, я же за рулем». А ты мне вопросы задаешь. Иди на улицу, посмотри. Или съезди в любую деревню. Там мужики сперли кабель, сдали, купили «Трои», нажрались без всякого праздника - день прошел не зря. Россия - пьющая страна и, слава Богу, что пьющая. Потому что если не пить, бюджет грохнется.

- Ты пишешь про Алешу, героя одного из твоих рассказов, что ему не повезло в жизни - он родился русским. Ты считаешь, что русские по жизни неудачники?

- Нет, не неудачники. У нас проблема вот в чем. Это надо понять еще и исторически. У нас человека взрослого отучили работать за время советской власти. Нет никакого смысла и стимула. Работаешь ты или не работаешь, все равно получаешь эти же 120 рублей. И каждое поколение в России почему-то переходное поколение. Это все достало уже. И только когда это все пройдет, следующее поколение будет уже думать по-другому и работать по-другому и мыслить по-другому. Но для этого, я думаю, надо годиков 150 подождать. Ни мы не доживем до этого, ни дети, ни внуки.

- Ты сам относишь себя к поколению, которое не хочет работать?

- Не то что не хочет, не умеет просто. Я бы работал, может быть, нормально, если бы государство платило за труд. Какой смысл работать, четыре месяца не видя денег, на которые потом все равно ничего не купишь?

- Ты хочешь сказать, что пытался?

- Я пытался, честно. Но, в конце концов, не надо, спасибо.

- Тебе предлагали остаться там и писать там. Почему ты отказался?

- Потому что все сюжеты, я говорю это всегда, лежат на улице в России. Во-вторых, жизнь там, на самом деле, тяжелее, чем здесь. Наши люди как правило всегда видят только внешний лоск. На самом деле там гораздо строже законы, гораздо больше требований от работодателей. Нужно просто пахать, пахать и еще раз пахать. И когда ты пашешь, ты живешь достойно.

Главная же причина - в том, что я здесь вырос, учился, думаю совершенно другими категориями. Зачем я буду перестраиваться сейчас? Меня материальное в этой жизни не так сильно интересует, чтобы жить в Германии. Да, там лучше условия для работы, но чего-то как раз русскому человеку не хватает. Я не знаю, как это назвать.

Вся Россия на 176 страницах

- Ты пишешь достаточно просто, лаконично. Очень легко читается. Это что, для удобства переводчика или для простоты восприятия?

- Это фишка такая. Как я немцу объясню на одной странице 70 лет истории советской власти в России? Никак. Поэтому я и пользуюсь такими средствами, какие будут понятны любому. Потому что для немца всё, что за Польшей - это Россия: и Грузия, и Казахстан. Они там ничего о нас абсолютно не знают, понятия не имеют, как здесь люди живут вообще.

- Ты когда встречался с читателями и читал свои рассказы, ты чувствовал, что тебя понимают?

- Понимать-то понимают, но все время говорят: не может этого быть, какие-то вы нам ужасы рассказываете. Я объясняю, то, что в моих рассказах - это не ужасы. Вот у Светланы Алексиевич в «Цинковых мальчиках» там действительно ужасы. Взять, к примеру, рассказ «Нога». Да точно так же по Рейну граничат Висбаден и Майнц. И точно так же, если у них «топляк» всплыл на берегу, они перетащат его на чужой участок, позвонят и скажут: на вашем берегу труп. Эта история не такая уж надуманная, она и в Германии может произойти. То, что у нас ниже жизненный уровень, и то, что мы действительно отстаем годиков так на 150, - это факт.

- Читают ли немцы современную российскую литературу?

- Читают, да. Дашкову, Маринину, Пелевина. Я посмотрел на выставке в Лейпциге книжный стенд, представленный правительством Москвы, и там вся эта лебеза: «За кремлевскими кулисами», «Подводные политические течения», «Андроповские тайны» - все в таком духе. Из настоящей литературы одна книжка в уголке стоит завалявшаяся: Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки».

- Ты мог бы так же, как описываешь немцам русских, описать русским немцев?

- Могу, конечно. Но этим же Задорнов занимается все время. Что ж я у него буду хлеб отнимать. А если серьезно, русским критика немцев не на пользу. Русским надо писать о том, как устроены пивоварни, скотобойни, как работает отопление, как дороги строятся, как фундамент кладется правильно. Чтобы они не ржали над немцами, какие они трудоголики, что они ничего в русской душе не понимают и водки мало пьют. А перенимали опыт и работали так же, как и они.

У нас в России меня бесит какой-то необъяснимый русский шовинизм. Вот всех шапками закидаем и все. Весь мир уже становится интернациональным, без границ. Концерны, индустрия, рынок управляют миром, нации уже значения не имеют. Россия все еще на дырке этой выпиленной сидит, из которой зимой сталагмит торчит, и ракетой в руке хвастается.

Вот в Берлине очень много русских. В Германии, говорят, больше трех миллионов. Немцы придумали рыбок разводить в прудах для красоты. Наши ночью выловили, зажарили и съели. Ну не варвары ли?

- И все-таки твои описания не копают русскую душу вглубь.

- За короткой формой ироничных высказываний как раз и скрывается то, что я называю «читать между строчек». Многие читатели говорили, что между всеми этими злоключениями русской провинции между строчек видна человечность, которой Германии, может быть, не хватает.

Потому что там, когда такие отношения между людьми возникают, люди страшатся этого. Их принцип: ты не лезешь ко мне в душу, я не лезу к тебе в душу. Они остаются на уровне деловых отношений. Поэтому все чаще и чаще говорят в Германии о проблеме, когда муж с женой живут по отдельности. Проблема singles. Они не делят общий быт. Она не стирает ему носки, он не приносит домой зарплату. Живут в разных квартирах и встречаются просто, как друзья. А у нас то я к тебе в душу залезу, то ты ко мне. В этом-то, может быть, и вся прелесть, привлекательность моей книги на Западе, что этих отношений у них не хватает.

Олег Прохоренко

Александр Иконников - немецкоязычный писатель. В издательстве Александер Фест Ферлаг вышла нынче его первая самостоятельная книга «Taiga Blues». До этого было несколько рассказов в фотоальбоме «Прогулка по Вятке» (Ausflug auf der Vjatka) немецкой фотохудожницы Аннетты Фрик. Родился 28 лет назад в Уржуме. Окончил факультет иностранных языков ВятГПУ. Работал учителем английского языка в селе Быстрица Оричевского района. Жил в Екатеринбурге. Год назад вернулся в Киров. Сейчас работает над романом для издательства Rowohlt.

Следующая статья: Александр ИКОННИКОВ. Гость (рассказ)