Главная

О журнале

Оглавление

Отзывы

В.Макин и М.Зорина на премьере спектакля «Я еще вернусь» по пьесе В.Макина (Кировский театр кукол)

Марина Зорина:
Надежды маленький театрик

Интервью главного художника Нижегородского академического театра кукол

- С чем связан Ваш нынешний приезд в Вятку?

- С одним прискорбным обстоятельством. Летом я делала здесь спектакль «Аистенок» с Юрием Евдокимовым, а за время отпуска две куклы пропали: Мышонок и Муравьишка. Говорят, их украли из незакрытого ящика, стоявшего перед раздевалкой. Теперь этих кукол сделали заново, и я приехала на один день их расписать.

- Как работается Вам в Нижнем Новгороде?

- По-разному. Такой свободы, как здесь, я там не имею, да и нигде бы не имела: здесь, в Кировском театре кукол, все-таки мой дом, здесь мы росли все вместе, друг друга понимаем и мне доверяют стопроцентно. Но там, в Нижнем Новгороде, очень хорошая актерская труппа, очень квалифицированные цеха (я не скажу, что здесь плохие, но там больше народу в цехах), мы там делаем большие полотна, медленно, подолгу. И с одной стороны, я вижу, что мы там живем хорошо - по сравнению с Кировом, а с другой стороны, я скучаю по здешней ни к чему не привязанности и полной творческой свободе.

- Каковы Ваши взаимоотношения с тамошним главрежем?

- Вообще Нижний Новгород в театральном смысле - классический и даже несколько замшелый. Там есть театральное училище - с хорошей славой, с очень хорошими традициями, но к сожалению, весь театральный город постарел вместе с училищем. А поскольку я люблю молодежь и преподаю в училище на отделении художников-бутафоров, то чувствую пульс молодежный и понимаю, что им надо что-то другое. А главный режиссер Александр Мишин придерживается тех же самых традиций, там до сих пор существуют догмы, которые мы здесь давным-давно отринули, там чисто ширмовой театр. Здесь, в Кирове, я в последнее время очень увлекалась построением пространства, сценографией. Как-то я сдуру Вадиму Афанасьеву сказала, что хорошо делаю кукол и не умею делать сценографию, и он очень любил это повторять. Но потом я сценографию научилась делать хорошо, а куклы здесь в последнее время получались сами по себе. А там я вернулась к кукле, к ее характеру, к чистоте стиля. За это я главрежу Нижегородского театра благодарна, а в общем он, конечно, упрямый человек, недоверчивый, с тяжеловатым характером. Мы оба Водолеи, поэтому я вижу его насквозь.

- Сколько спектаклей Вы оформили в Нижнем Новгороде?

- Шесть. Самые интересные - классика, Евгений Шварц: «Золушка», «Красная шапочка», и вот сейчас делаю «Русалочку» Натальи Гернет по Андерсену, первый раз в жизни работаю с «черным кабинетом» [«черный кабинет» - это когда артисты-кукловоды, одетые в черное, сливаются с черным фоном сцены, и создается иллюзия, что высвеченные куклы двигаются сами по себе. - Ред.]

- Вы участвовали в каких-то театральных фестивалях?

- Участвовала, но, как ни странно, не с этим театром, а с двумя частными театриками. Театр одного актера под названием «Так» (руководитель - Андрей Моляков) каждый год ездит по фестивалям и огребает огромное количество призов - там у меня спектакль «Каштанка». И есть еще театр из четырех актеров - два кукольника, русская певица и балалаечник, и мы с ним делаем такой разухабистый а-ля рюсс, что, с одной стороны, мне претит, а с другой - забавно.

- Как в Нижнем изменился Ваш повседневный стиль работы?

- У меня у самой вызывает сожаление, что исчез некий азарт хулиганства, который в Вятке был как бы «назло» Вадиму Афанасьеву. Сейчас вроде бы некому «назло» делать, и, может быть, я стала стабильнее, даже как бы барственнее: я отдаю распоряжения, и специалисты расписывают декорации, реквизит. Мне это всегда было менее интересно, чем делать самой, но уж таков стиль большого театра.

- Каково отношение нижегородских властей к театру кукол?

В.Макин. Вдвоём. Рисунок пером (моделями для автора послужили он сам и М.Зорина). 1994. Оригинал утрачен

- Ну, отношение властей к театру сейчас везде плохое: как бы никакое. Раньше он был ужасно любимым, балуемым, но - до меня, в советское время. И в театре кукол никак не могут с этим смириться. Там очень хорошее здание, хорошая база, седенькие старушки-билетерши, все с высшим образованием, детишки бегают в мраморных фойе. Там зимний сад, фонтан, красивый интерьер, хороший зал, но какие-то вещи уже приходят в упадок.

- Вам предоставили, как обещали, трехкомнатную квартиру в центре города?

- Ее увели у меня из-под носа - двое работников театра. Театр с ними судится уже третий год, и вот-вот должны ее отсудить, но... Сейчас я живу в общежитии Союза театральных деятелей, в нормальной трехкомнатной квартире, в хорошем микрорайоне, в престижной новостройке, но там две комнаты - наши с Вадиком и котом Персиком, а в третьей живет молодой актер театра драмы. Дочь моя окончила в Горьком театральное училище и в этом году поступила в Ленинградскую театральную академию учиться на актрису театра кукол.

М.Зорина. Мышонок. Эскиз куклы к спектаклю Кировского театра кукол «Аистенок». 2000. Подарен автором исполнительнице роли Надежде Мазик

М.Зорина. Эскиз кукол к спектаклю Нижегородского театра кукол «Про Иванушку-дурачка» по пьесе М.Бартенева

ЗОРИНА Марина Константиновна род. 7.02.1950 в Ленинграде. Закончила среднюю школу в Таллинне (1967) и Ленинградский гос. ин-т театра, музыки и кино (ЛГИТМиК, 1977). В 1977-94 работала художником Кировского театра кукол (с 1991 - главным). С 1995 - гл. художник Нижегор. гос. академ. театра кукол. Муж - литератор и художник Владислав Макин. Дочь от первого брака Ася - студентка Петербургской театральной академии (бывший ЛГИТМиК). Кот Персик.

М.Зорина на премьере в Кирове спектакля «Иван-лентяй» по пьесе С.Седова «Как Иван-дурак царевичем стал» (режиссура, сценография и куклы - М.Зориной). 1994

- Чем занимается Вадик?

- Очень многим. Он по-прежнему занимается керамикой, которая кормит нас достаточно стабильно. В Нижнем есть торговый ряд-вернисаж на Большой Покровке, продавцы зарегистрированы, и по выходным Вадик торгует там своей керамикой. На него специально идут, едут из пригорода, и он уже продает не украшения, а знаки: он придумал какую-то соответствующую философию и рассказывает истории. От него никто не уходит без покупки. За два дня он продает то, что слепил за неделю. И языком молотить, и по 12 часов сидеть лепить - это тяжелый труд, но без него нам пока не прожить.

Единственное, о чем я мечтаю, - это избавить Вадика от керамики, чтобы он занялся только литературой и рисовал бы. 13 песен на его прежние стихи написал в Швейцарии российский композитор (женатый на швейцарке), а сейчас Вадик отправил ему 70 новых текстов. Кроме того, он стал писать совершенно роскошные пьесы для театра кукол - я в этом понимаю, поскольку была в лаборатории драматургов десять лет и воспитала не одного драматурга. За полгода он написал четыре пьесы: «Жил-был у бабушки серенький козлик» - малышовая, «Любовь и магия» - рыцарская клоунада, «Кукловод» - о театре - и «Красная шапочка». Его «Красную шапочку» взяли к постановке в Германию, перевели на немецкий язык, я буду делать ее с Андреем Моляковым. Надеюсь, что и в Кировском кукольном мы ее поставим с Юрой Евдокимовым.

- Вадик ориентируется на драматургов, перекодирующих сказку, типа Михаила Бартенева (пьесы «Пристанище», «Загадка Курочки-Рябы», «Тук-тук! Кто там?»)?

- Да, да. У меня все эти пьесы есть, и он на Бартенева в основном... Но я считаю, что Вадик начал сильнее, чем когда-то начинал Бартенев.

- А испытал ли Вадик влияние тюзовских пьес Натальи Скороход, которая тоже переделывает сюжеты сказок и классики («Человек рассеянный», «Покойный бес», «Колобок, Колобок», «Волшебная флейта»)? Их ставили Праудин, Цхвирава, Клоков...

- Скороход я не знаю. К сожалению, сейчас распространения пьес не существует вообще. Раньше пьесы рассылало Министерство культуры, потом это взял на себя Игорь Кучер. У Кучера была частная контора, он собирал пьесы многих авторов и рассылал по театрам аннотации, и у него можно было заказать за деньги любую заинтересовавшую тебя пьесу. Но года два назад его убили в своей квартире и ограбили. И Миша Бартенев хотел взять рассылку на себя, но не потянул. Поэтому кто чего надыбает, то и ладно. Как в допотопные времена, каждый обеспечивает себя пьесами сам...

- Кукольный театр какого типа Вам представляется сегодня наиболее современным?

- Маленький театр, с минимумом людей. Есть очень хороший оренбургский театр, где муж и жена Яриловы (кстати, Марина Ярилова - из Кирово-Чепецка), он режиссер, а она художница, у них четверо актеров, и они сами своими руками делают спектакль, у них автобус, шофер, он же администратор, то есть театр западного образца, но при этом, в отличие от Запада, они профессионалы высокого класса. Это гораздо круче, чем западные театры. Это театр, который способен сам себя содержать. К сожалению, очень мало театров, обласканных государством.

- Стационарные детские театры устарели по своей концепции?

- Боюсь, что да. Хотя тот же Бартенев правильно говорил, что наивысшее достижение Советской власти - это детский театр. Но к сожалению, всё это гибнет. Мне только что рассказывали, что в Нижегородском ТЮЗе выпустили «Лав стори»: семья миллионеров, разговоры о чеках на 35 тысяч долларов, персонажи садятся за стол, а на скатерти зрителям видна заплата - и не одна. И у каждого в тарелке - по кусочку сыра, миллионеры тычут вилкой в пустую тарелку. Это уже не театр. Это либо надо обыгрывать, делать «Оперу нищих», либо не делать про миллионеров вообще. Все-таки театр очень сильно зависит от денег, а такой театр, как Нижегородский кукольный или Кировский, без государства-то никуда: себя он прокормить не способен.

- Какие кукольные театры России Вы считаете самыми сильными сегодня?

- Ну, есть просто классика: Санкт-Петербургский театр «Сказка», где наши любимые Игорь Игнатьев, который начинал у нас, Коля Боровков, который ушел оттуда, но ставит там время от времени. Это театр настоящих интеллигентных людей, и они тоже нищенствуют, но у них театр с большой буквы. Есть совершенно прелестный человек Стас Железкин, актер по образованию, самый молодой заслуженный артист СССР, он получил это звание в 27 лет. У него маленький театр в Мытищах, он умеет выбивать деньги, ездит за границу, курирует несколько театров, везде успевает, его везде любят, и он любит всех. То есть это человек с таким положительным эмоциональным зарядом, что у него и театр - очень милый. Что еще? В Рязани мне очень нравится театр, где режиссер - мой однокашник Валера Шадский, он по-настоящему большой ребенок. Сейчас всё зависит от нравственного состояния режиссера: если ты веселый, с позитивным настроем, это тянет за собой что-то хорошее. Те же, кто привыкли, что государство их обласкивало, сейчас повесили носы и зудят, как и нижегородский Мишин, кстати.

- С кем из режиссеров Вам было интереснее всего работать в Вятке?

- Ну, были моменты и с Вадимом Афанасьевым. Самое интересное - «Пристанище», когда он на сцене выступал как актер, а я была в зале: самое милое дело. Затем - «Женитьба», «Любовь к одному апельсину», «До третьих петухов». Ну, с Колей Боровковым - мы друзья, он интеллигентнейший человек. Да и Яша Мер из Вологды - легкий режиссер. А еще был прелестный Валдис Павловскис.

- Как работалось над «Аистенком» с Юрой Евдокимовым?

- Такое ощущение, что мы были как один человек. Мы обговорили с ним на кухне за рюмкой чая весь спектакль, вплоть до музыки, - наверное, за два часа. Мы же с ним всю жизнь были единомышленниками. Юра - непрофессиональный режиссер, но здесь настолько привыкли жить без профессионального режиссера последние годы, что ставили всякие «самоигралки». А мысли по режиссуре Юра высказывал очень интересные. Мне понравилось, как он ведет репетицию - очень умно, очень точно, на едином дыхании.

- Куда сегодня движется Кировский театр кукол?

- По-моему, к полной разрухе. У меня такое ощущение, что несколько людей еще по инерции пытаются что-то сделать: барахтаются, но даже не скажешь, что как лягушка в молоке, потому что масло не сбивается - не из чего: они в воде барахтаются. Молока-то нет. Обидно ужасно. Главного режиссера здесь уже и не будет: режиссеры вымерли как класс. Как лет двадцать назад умер Михаил Королев, завкафедрой театра кукол ЛГИТМиКа, так с тех пор режиссеры хоть и выпускаются, но единицы. И они куда-то расползаются. Не говоря уже о том, что режиссер театра кукол - вообще штучный товар. Все, у кого есть хоть какие-то способности, норовят пойти в драму. Вадим Афанасьев в этом смысле был уникален, но он, к сожалению, не захотел ничему учиться.

- В нашем театре нет ни главрежа, ни главхудожника...

- Если в таком огромном городе, как Нижний Новгород, который по величине - третий в России, я - единственный профессиональный художник-кукольник, то откуда этому взяться в Кирове? Есть единственный институт, который выпускает таких художников - раз в два года по 15 человек, и большинство из них остаются в Ленинграде и занимаются не театром. Взять оттуда сюда художника-кукольника - это безнадежно: надо же, чтобы кто-то отсюда поехал, отучился и приехал обратно. А жилья же здесь не дадут. В Киров сейчас не поедет никто - на эту разруху и безденежье. Чтобы пригласить профессионала, нужны большие деньги. Я-то согласилась делать «Аистенка» из ностальгических чувств: у меня два эскиза стоят столько, сколько мне здесь заплатили за спектакль. Яша Мер меня за это отругал: на самом деле это стоит в четыре раза дороже.

- Наш театр на каком месте в России?

- В свое время, 10-15 лет назад, он был в первой пятерке театров Предуралья. А сейчас - далеко не в первой десятке. Как Россия по разным показателям занимает места где-то в ряду стран Африки, так и Кировский театр...

- Что нужно сделать, чтобы наш театр поднялся на достойный уровень?

- Надо, чтоб дали театру хоть несколько квартир и привели помещение в божеский вид. И заплатили бы людям хоть немножко. Тут, конечно, без участия доброго дяди и городских властей ничего не получится. А я так понимаю, что брать негде: весь город - нищий абсолютно. К моему величайшему сожалению, всё это обречено на медленное умирание...

- Ваши будущие проекты?

- В основном это - коммерческие проекты. Например, ресторанные заявки: кукольные номера, почему-то вдруг это стало модно, за границу хотят везти. Рестораны заказывают, вплоть до кукольного стриптиза и чуть ли не всё-всё. Для меня это достаточно забавные задачи и высокооплачиваемые. Надо еще обдумать, как это сделать непошло.

К примеру, пришел ко мне очень забавный мужичок. Зовут его почему-то Вильям (с ударением на «я»). На визитке написано: «вице-президент Общества Дураков». Ну, очень смешной! Он мне чего-то про Симорон рассказывал: есть такое учение - создавать веселье вокруг себя, такой оптимистический способ жизни. Есть забавная психологическая брошюрка типа «Помоги себе сам», она называется «Как стать волшебником», я сейчас ее с удовольствием читаю и пытаюсь «симоронить», кой-чего получается. Очень славный дядька, и он мне говорит: «Мне нужен кукольный номер, чтобы Он и Она и чтобы там было всё вплоть до акта, со стриптизом». Оказывается, нужны маска и части всякие филейные, и всё это надевается на актера и актрису.

Мы договорились, что делаем барышню и хулигана: барышня - вся в пёрьях, типа Мерилин Монро, голливудское кабаре, а хулиган - в духе 30-х годов, в широких штанах, в кепочке, с золотым зубом, с папироской, под Утесова. Они будут переодеваться, и я придумала: можно сделать Деда Мороза со Снегурочкой и те же самые неприличные действия производить. То есть это номер чисто коммерческий: у Вильяма - ресторанчик «Поплавок», куклы помогут зарабатывать деньги.

Одна профессиональная кукольница, которая едет зарабатывать в Италию, заказала мне куклу свиньи. Свинья будет и стриптизершей, и толстушкой из балета (в пачке). Веселая такая получилась свинья: красотка, и всё в ней колышется. Кто-то из Москвы заказал сделать обезьяну - для ресторанного номера. Много заказов приходит из Москвы, как ни странно: во-первых, в Москве нет школы художников-кукольников, а если кто и есть, они такие цены заламывают, что мои 200-300 долларов - это кажется мизером. Я стараюсь цены коллегам сильно не сбивать, но беру не самый максимум.

А проекты в театре? Это «Красная шапочка» с немцами через год, а в Нижнем Новгороде - после «Русалочки» буду делать «Золотой ключик» по Толстому. Для меня это очень интересная работа. Но поскольку с финансами у театра плохо, я особо на будущее не загадываю...

Записал Михаил КОКО

Следующая статья: Александр РАШКОВСКИЙ: Что нам стоит дом издательский построить? (интервью книгоиздателя)