Главная

О журнале

Оглавление

Отзывы

Тост: за Русь без личин!

Тучков за бесценок сдает свои бесценные картины

Л.Тучков у себя дома на фоне «Натюрморта с Николой»

Художник и бес. 1992. Орг., м.

Яблочко. Перепляс за Черноморский флот. 1992. Орг., м.

Ностальгия по Руси. 2002. ДВП, м.

Песня одинокого щегла. 1992. К., м.

Бабушкин натюрморт. 1992. Орг., м.

Пасхальный натюрморт. 2001. ДВП, м.

Курильщик. 1991. Х., м.

Одиночество. 1992. Орг., м.

У, дьяволица! 1994. ДВП, м.

У озерка. Из цикла «Ностальгия» 2002. ДВП, м.

У сквера на углу Московской и Володарского несколько раз в месяц торгует своими работами Леонид Тучков. «Бинокль» взял у него интервью.

- Вы не получили профессионального художественного образования. А как пришли к живописи?

- Я рисовал с детства, шел от карикатуры. Кстати, многие мои работы смотрятся карикатурно, например, «Яблочко. Перепляс за Черноморский флот». Это был период, когда 10 лет Россия с Украиной делила флот. Рыжий моряк оказался похож на Ельцина, а черноватый брюнет - на Кравчука. Но это сиюминутная работа.

А вот «Путь к храму» - это постоянная борьба человека с самим собой: где путь к истине-то? Один мой товарищ нашел: он истинно поверил. А я - брошенное, потерянное поколение, застрял между Богом и атеизмом. Но я все равно знаю, что борьба добра и зла всегда идет, а где же золотая середина, трудно сказать. Во всяком случае, если человек верит в добро, он не станет злодеем.

- Вы ученик Леонида Артамощенко. Что это был за человек?

- Живописец от Бога. Хоть он хулиган был большой, призер России по боксу среди юношей. Он выяснял иногда отношения кулаком, но кого он возлюбит, того не трогал. У него была нежная душа. В то же время он ходил по лезвию ножа. Он преподавал в художественном училище, но вынужден был уйти: у него были слишком лояльные отношения со студентами - компанейский преподаватель. У него масса учеников, которые поминают его добрым словом, например, Жолобов...

На недавней выставке «Образ Родины» показали где-то в углу не самую лучшую работу Артамощенко, и я поразился: думаю, самый сильнейший живописец области, он породил столько художников, а его так скромно показали. У него же такие мощно звучащие картины, например, «Приказная изба». Написать иней! Это могли только несколько художников - Грабарь, Юон... Артамощенко - высший класс. Пусть земля будет ему пухом.

Когда я к нему попал, мне было лет 30 с гаком, я уже опоздал в художественное училище, потом занимался у Кочурова, это был тоже хороший художник. Я могу вспомнить добрым словом и Вершигорова - он воспринимал даже «диких» художников. Я считаю себя «диким». Хоть я и кончил курсы художников-оформителей и занимался в студии Артамощенко, все равно шел от себя. Вершигоров признавал нас, он знал, что мы несем в себе что-то доброе. Художник, педагог и человек - это редкое дело, чтобы сочеталось в одном.

- Откуда у Вас карикатурное начало?

- Может быть, это идет от сатирических журналов. Да и наша жизнь - это карикатура, сплошной анекдот. Россия - страна непредсказуемая. Некоторые говорят, что у нас в России нет идей... Да кто нашу Россию-то создал? Те, кто полегли на полях сражений. Мой отец погиб на Ленинградском фронте безымянно. У меня сердце стучит от этого, мне это снится. Моя мать всю жизнь делала дело, и я ребенком горбатился. И я вытащил это всё. И вдруг я стал старым, и нам говорят: вы Россию не создали. Да мы вытаскивали Россию из этого дерьма, извините, из послевоенной разрухи. И говорят: России нет. Да Россия есть, и она будет обязательно - может быть, это прочувствуют наши дети, и уж во всяком случае, не те, кто растаскивают Россию на части.

- Вам дали пенсию?

- 42 года я отработал на одном предприятии и думал, что буду получать процентную надбавку, а у меня сейчас полторы тысячи рублей - я называю это не «пенсия», а стипендия. Иногда что-то нарисую, кто-то купит. Но кисти, краски - всё стало дорого, а раньше ничего не стоило. Сейчас эти кисти чищу, обмакиваю в раствор...

- У Вас критический вгляд на людей?

- Нет, почему? Есть прекрасные люди, к ним стремишься душой. Но от монстров убегаешь. Монстры - это когда не лицо, а харя, морда, глаза-пуговицы. Грустно, что есть чиновная знать, надевающая на себя личины. А когда смотришь в хорошие глаза - зеркало души, приятно с человеком общаться.

- Я слышал, Вас крупно ограбили?

- Ах, да! «"Кому картошку?" - орет сосед мой, вечно пьяный Лешка». Он не сажает, а выкапывает. И у меня тоже. Посадили мы с женой два участка за нашим садом, вырастили хорошую картошку, и вдруг нашелся браконьер. Хотя бы совесть имел: взял бы у каждого по два кустика, а он дорвался до моего и взял у меня всё, так что я заматерился по-русски, сплеча, а жена у меня чуть не заревела. Если бы я застал его, попал бы он под горячую руку или ногу. 70 процентов урожая эти браконьеры у меня взяли. Я говорю жене: давай кабачками всё засеем - их-то никто не берет, будем выращивать кабачки, а не картошку.

- Признают ли Вас в местном Союзе художников?

- Выключи магнитофон. В 92 году я провел свою персональную выставку. Туда пришла искусствовед и сказала: это надо купить для музея. А потом когда в музее узнали, что я, дядя Леня, без диплома, художник без бумажки, мне сказали: без бумажки мы не имеем права купить.

Ради меня приезжал из Москвы Помещиков, он командует всем народным искусством всей России в доме народного творчества имени Крупской. Он хотел купить мои картины для народного музея, но потом заметил надписи «приобретено для Кировского музея». А после выставки оказалось, что директор музея решила: если мы приобретем этого дилетанта, то сделаем прецедент, другие полезут.

Но я-то ведь не лез, не унижался, я простой человек, но гордый. Я никогда не скажу: мол, приобретите у меня! Я лучше пропью свои картины - это мое дело. Если бы я был подонок, я бы подал на них в суд за моральный и материальный ущерб, потому что если бы не они, мои картины ушли бы в Москву, и у меня бы было имя вятского народного художника. И мои «халтюрморты» не валялись бы тут, и я бы их за бесценок не отдавал. Да я сдохну, но не оставлю мои работы Кировскому художественному музею. Часть работ оставлю детям, часть - жене. Остальное просажу, пока жив-здоров, раз я такой хулиган.

- Вы продаете свои картины за бутылку водки?

- Иногда бывает. А почему бы нет? Хотя некоторые бесценны, и мне люди, которые знают и понимают искусство, говорят: Леонид, ты что? - и поднимают на них цены. И художники-профессионалы у меня покупают. Это признание. У них высшее образование, они понимают, что я вижу этот мир по-своему. Если я еще пишу стихи, значит, душа у меня живая.

Кстати, мои картины на пушкинскую тему ушли в Москву в музей наивного искусства и через два года должны были прийти обратно. Прошли четыре года, но пока тишина. Но там человек-то благородный, хороший мужик - Владимир Ильич Грозин: он мне хоть каталог выслал - на мелованной бумаге, прекрасно сделанный. Там и моя работа. У меня расписка на две картины, а ушли три. Я не знаю, вернутся - не вернутся.

Прекрасный вятский искусствовед Татьяна Малышева называет меня «вятский Ван Гог». Да Бог с ним, пусть я Ван Гог или кто там. Когда я был председателем областного клуба самодеятельных художников, узнал, что есть в Вятских Полянах художник - высший класс, лучше чем Пиросмани. Я совался к чиновникам, этим негодяям: давайте устроим ему выставку. Они не помогли никто. А одна мадам писала в «Кировской правде»: мол, этот художник пишет в баньке через окошечко.

Да ведь, Господи, он писал в баньке из-за того, что там в глубинке принимали его за идиота. А ведь он - полёт, высший класс, и жена-то дура не понимает, что он художник. Так вот, он бросил писать. Он моложе меня. Но я еще жив, и моя жена тоже давит иногда, но я отталкиваю это от себя, потому что меня многие признают. А ведь про него, бедного, там в глубинке говорят, что он идиот. А он талант, гений - Керам Кадиров. У него такие прекрасные работы: они светятся. Он не просто балуется, он создает красоту. Я и пытался устроить ему выставку потому, что жены-то понимают лишь когда есть материальная отдача. Жена бы его тогда сказала: Керам, ты иди в светелку и пиши тут, создавай красоту-то. А люди над ним смеялись, издевались, вот как над Дон Кихотом:

Он слыл безумцем - Дон Кихот,
За ним бежал, разинув рот, народ;
В него каменьями кидали
И бранным словом обзывали.
Да, он безумен, но душа его чиста,
Как у младенца, не испорченного ложью.
Не снимет с плеч тяжелого креста,
Дорогой все идут, а он бредет по бездорожью.
Сражался с мельницами истово и яро
Во благо всех обиженных людей.
Всё это - словно миф, легенда - старо:
Добро лелей, а зло убей!
И шлем его лишь медный таз,
Копье и меч лишь детские игрушки,
Настал Идальго звездный час,
Но он посмешище у знати на пирушке.
Прошли века, но он в сердцах живет,
Пусть и родился он фантазией поэта.
Он истово страдал за весь народ.
Вот потому и чтим его за это!

Это я написал в противовес Павлу Антокольскому.

- Как вы относитесь к творчеству Виктора Попова и Харлова?

- Как говорил покойный Артамощенко: крепко, но... Мне ближе непреходящий Вершигоров, Артамощенко, а сейчас Дима Сенников: у него и техника, и душа есть.

- Ваша живопись - это наивное искусство или примитивизм?

- Я неопримитивист. Я иду осмысленно. И прихожу. Мне уже не нужно много персонажей. Я в кратком сюжете что-то делаю, чтобы звучало. Меня всегда привлекали импрессионисты - цветом. Цвет - это душа. Мне интересна наука великого Гете о цвете. Купил бы его собрание сочинений.

- А Ван Гог?

- У него насыщенный мазок. Раньше я экономил краску, мазок был не слишком пастозным. А в последних работах не стал экономить: чувствую, жизнь уходит. Могу маслом сделать удар - чтобы звучало.

- Вы случайно не родственник Тучковых, героев 1812 года?

- Три генерала Тучковых погибли в Бородинском сражении. А один из Тучковых участвовал в декабрьском восстании 1825 года, и когда декабристов кинули в Сибирь, они были лишены дворянских прав и стали казенными крестьянами. Тучков оказался потом в Вятской губернии. Так что наш прадед - декабрист. Мы стали средним сословием. Но я не ищу этого родства, потому что создавать себе славу нужно самому. Я есть, какой есть. Но за Россию я всё отдам.

Михаил КОКО

ТУЧКОВ Леонид Андреянович род. 6.10.1934 в семье известного в Вятке часовщика. В школе рисовал карикатуры. В ракетных войсках служил писарем и занялся живописью. Ученик Л.Артамощенко (студия при ДК «Родина», 1970-е). 42 года работал на з-де «Маяк» (слесарь, механик, худ.-оформитель). С 1973 - член клуба худ.-любителей при облдоме нар. тв-ва. Лауреат обл. и всеросс. выставок, двух Всесоюз. фестивалей нар. тв-ва. Работы экспонировались на ВДНХ. Герой фильма «Путь к храму» (КГТРК «Вятка»). Жена Люба. Сын - строитель, дочь - модельер. Внуки и внучка. Пристрастия: франц. импрессионисты, мирискусники, русс. примитивисты.

Следующая статья: Владимир СЕМИБРАТОВ. Птицы из «едемского края» (открытки Луки Гребнева)