Главная

О журнале

Оглавление

Отзывы

Встреча двух неоткрытых материков

Александр Грин и Сигизмунд Кржижановский

С.Кржижановский и А.Грин в Крыму. 1920-е

В одном из своих выступлений гриновед С.Толкачёв заявил: «Недостаточно изучено окружение Грина, с некоторыми именами приходится сталкиваться впервые... Мы просмотрели истинную жизнь Грина, мы пользовались поверхностными, удобными, работающими на образ отрешённого от реальной жизни романтика, "сказочника странного", а не на образ земного, чуткого человека...»

Итак, вот имя и судьба одного из тех, с кем был близко знаком наш земляк Александр Степанович Грин. Это - Сигизмунд Доминикович Кржижановский (1887-1950).

Я боюсь, что, услышав фамилию этого писателя, иные читатели примут его за революционера Кржижановского, а прочитав заглавие его книги «Воспоминания о будущем», вспомнят давний шарлатанский фильм Дейникена о пришельцах. Они обманутся.

Страна Сигизмунда

В рассказе Кржижановского «Страна нетов» обыграна фраза из русской писцовой книги XVII века: «Объявившихся на государеву службу почитать в естех, а протчих людишек писать нетами».

Под пером Кржижановского возник фантастический мир, неуловимо смахивающий на что-то родное, рассейское: неты живут, пишут книги о том, что они есть, - доказывают себе себя. Боятся истины, потому что она их отменит, и упражняются в умении не знать. Умеют, быв ничем, казаться всем. Живут неты кучно: им кажется, что из многих «нет» можно сделать одно «да».

В рассказе «Итанесиэс» тоже знакомая ситуация: на краю старинных географических карт, на краю света обитает народец с огромными ушами, в которые можно кутаться, как в одеяла. Когда настали гиперборейские холода, этим тварям пришлось выбирать: или, вслушиваясь в шорох мира, погибнуть, или сложить уши вокруг себя и выжить. Выжили закутавшиеся...

Из рассказа «Чужая тема»: «Рассказы Ваши, ну, как бы сказать, - преждевременны. Спрячьте их - пусть ждут... А сами-то Вы - из зачёркнутых или из зачёркивающих?»

Зачёркнутый

В 20-30-х годах, по воспоминаниям Абрама Арго, «в литературных и окололитературных кругах много говорили о Сигизмунде Доминиковиче, поэте, прозаике, драматурге, критике, эссеисте, текстологе, человеке великой образованности, замечательном лекторе».

Кржижановский родился в Киеве в 1887 году. Затем - гимназия, юридический факультет университета. Побывал в Германии, Швейцарии, Италии, Франции. Владел всеми европейскими языками, включая древнегреческий и латынь, не говоря уже о «семейном» польском. Более всего занимался историей и теорией театра, литературы, музыки, психологией творчества, философией.

Из нескольких томов его прозы при жизни было напечатано лишь несколько рассказов. Четыре раза он пробовал в СССР издать книгу, и четыре раза это срывалось. «Автор нашумевших вёрсток» - это сказано про него. В записных тетрадях Сигизмунда рождались горькие афоризмы:

Литература - борьба властителей дум с блюстителями дум.

Когда над культурой кружат вражеские разведчики, огни в головах должны быть потушены.

В поезде нашей литературы ни одного вагона для некурящих... фимиам.

Я живу на полях книги, называемой «Общество».

Я живу в таком далёком будущем, что моё будущее мне кажется прошлым, отжитым и истлевшим.

C сегодняшним днём я не в ладах, но меня любит вечность.

Моя жизнь - сорокалетнее странствование в пустыне. Земля обетованная мне будет предложена с заступов могильщиков.

Непечатание спасло его от гибели в годы репрессий. Он знал, что пришёлся советской литературе не ко времени. В 1932 году, в очередной раз пробуя пробить стену на пути Кржижановского к читателю, друзья передали несколько его новелл Максиму Горькому. Великому пролетарскому писателю очень всё это не понравилось, о чём он и сообщил с раздражением. «Инакопишущие» лишь в редких случаях могли рассчитывать на его сочувствие. Кржижановский иронизировал:

У нас слаще всего живётся Горькому, а богаче всех Бедному.

В 1939-м Кржижановского приняли в Союз писателей. И ничего не изменилось. Эпохе исторического беспамятства этот писатель, утверждавший, что «искусство есть одна из систем мнемоники», оказался ни к чему. Кржижановский остался непрочтённым никем, кроме посвящённых, таких, как Булгаков, Таиров, Волошин, Белый, Шенгели, Ланн, Антокольский, Грин.

Без малого 20 лет - с 1923-го по 1941-й - Кржижановский пытался пробить книгу, а потом перестал. И бросил писать. Пил, а на вопрос - почему? - отвечал: «От трезвого отношения к действительности».Или: «Опьянение даёт глиссандо мироощущений до миронеощущения включительно». Эпизодически занимался переводами. Вяло читал - за гроши - никому не нужные лекции по зарубежной литературе в окраинных московских клубах.

Темы ненаписанных новелл растрачивал в беседах со случайными знакомыми да забредавшими в гости немногими уцелевшими в чистках литераторами. Не жил - доживал, безнадёжно болел, подводя итоги, которые выглядели тоскливыми. В 1950-м - инсульт. Вскоре, 28 декабря, в Москве, Кржижановский скончался. Место захоронения не найдено.

«Прозёванный гений», - так (словами Игоря Северянина о Лескове) написал в дневнике Георгий Шенгели, услышав о смерти Кржижановского. Первая книга гения - «Воспоминания о будущем» (повесть конца 20-х) - вышла лишь в 1989 году.

Здравствуйте, Александр Грин!

В хронике писательской судьбы Кржижановского значится:

-1926 год. Написаны повесть «Клуб убийц букв» и новелла «Фантом».

-Вторая половина лета - в Коктебеле у Волошина; знакомство с Александром Грином.

«Позавчера произошла нежданная и потому вдвойне радостная встреча: Грин - я... - писал Кржижановский жене из Коктебеля в августе 1926 года. - Узнав, что я намарал "Штемпель: Москва" [жур. "Россия", 1925, N 5 - Л.С.], оживился и пригласил к себе... Знакомство это - Вы знаете почему - для меня очень ценно и нужно».

Последняя фраза станет понятна, если вспомнить, что писатели Левидов, Ян, Антокольский, Шенгели и другие, хорошо знавшие творчество Кржижановского, сопоставляли его вещи с лучшими рассказами Александра Грина и Эдгара По.

В крымской беседе среди прочего Александр Степанович и Сигизмунд Доминикович говорили о новелле последнего «Собиратель щелей». Именно эта новелла вдохновила Макса Волошина подарить новеллисту свою акварель с такой надписью: «Дорогому Сиг. Дом., собирателю изысканнейших щелей нашего растрескавшегося космоса».

В писательской судьбе Грина и Кржижановского - много общего. Оба создали свои фантастические миры, оба не вписались в эпоху, не стали конъюнктурщиками. Грин, как и Кржижановский, - не открытый до сих пор материк. Это два материка, которые пристально всматривались - и всматриваются сейчас - друг в друга. В записной книжке Грина вполне могли бы родиться строки Кржижановского:

Как писатель - с кем я, с большинством или с меньшинством? Если считать по числу голов, то я в меньшинстве, но если брать по числу мыслей, то разве я не в большинстве!

Любовь СИТНИКОВА, ст. научный сотрудник музея А.С.Грина