Главная

О журнале

Оглавление

Отзывы

Диагноз доктора Чебутыкина: полный шиздец

Премьера чеховских «ТРЕХ СЕСТЕР» в постановке вятского режиссера Юрия Ардашева под художественным руководством преподавателя РАТИ Натальи Булыги (антреприза Дмитрия Лобашева)

Ю.Ардашев (слева)

Поместив Чехова в дурдом, Ардашев убил всех зайцев: любая реплика, любой шаг героев окрасились сумасшествием и абсурдом. В мире ардашевского абсурдизма можно всё и это всё не имеет смысла, но, значит, и неожиданности тоже нет. Привязанная к началу, весть про дурдом лишила спектакль саспенса и интриги. Вот если бы убрать эту привязку...

Но что есть, то есть. Как говорит Андрей: «Жена есть жена». Вместо загадки - осознанная одномерность, подчеркнутая стильной сценографией Дмитрия Лобашева. Декорация сужает пространство сцены до нарисованной на заднике перспективы, переходящей в точку. Черно-белый клетчатый пол, тесный искаженный мир, кукольные персонажи - всё это напоминает страшноватые галлюцинации из фильмов Дэвида Линча («Твин Пикс», «Синий бархат», «Шоссе в никуда»). Что Твин Пикс, что современная Вятка...

Естественно, герои колются. Главврач Чебутыкин втыкает иглу, клонированные братья и сестры видят глюки и поют: «Тара-ра-бумбия, сижу на тумбе я!» А что же еще остается вятской интеллигенции, когда разразился полный дефолт, вечная мечта провинциала «в Москву! в Москву!» накрылась, и теперь наш удел - в поте лица «работать и работать», а вернее, пиликать на флейте, как Андрей (Сергей Перминов) или, напившись, философствовать, как Вершинин (Иван Глухов).

Режиссер иронично использовал поп-имиджи героев вятской тусовки типа Глухова с Перминовым и Рясик с Вертелецкой. Хозяйке Дома Витберга Татьяне Рясик в роли «мещанки» Наташи удалось утрировать свои собственные манеры до забавной эксцентрики. А ди-джей, певец, поэт, студент и экс-зэк Иван Глухов не постеснялся выйти к народу наглым пустозвоном, артистично застебавшим возвышенные вершининские монологи. Контраст с Глуховым хорошо обыграла профессиональная актриса Лариса Данилова-Мусаева, превратив фарсовый любовный дуэт ее героини Маши с Вершининым в человеческую драму.

Сексу в спектакле нет, эротика - в меру, эпатажа и вятских поп-звезд маловато (где дирижер Деришев?!), мигалок и льющихся из динамика песен народов Севера чересчур много... Ардашев пытался доказать, что он не какой-нибудь штукарь, не выпендрежник, а серьезный режиссер, со своей философией и эстетикой. Результат: пятьдесят на пятьдесят. Картинка временами очень красивая, разноцветная, с наворотами и прибамбасами, как в телевизоре, но после антракта спектакль вдруг распадается на мало связанные между собой аттракционы.

Зал встрепенулся на групповом танце сиртаки вокруг убитого Тузенбаха. Одетые в белые саваны, танцующие герои все равно что живые трупы, вампиры, людоеды, исполняющие перед ужином веселый ритуальный обряд. При этом публика отбивала ритм аплодисментами, невольно вовлекаясь в ритуал каннибализма.

Под занавес три сестры, поставленные на колени, безнадежно разгадывают смысл своей дурацкой жизни: «Кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем... Если бы знать, если бы знать!» Но зритель благодаря Ардашеву еще с первой сцены знает этот смысл: весь мир - дурдом, а люди в нем - дебилы, наркоманы и каннибалы. Очень содержательно.

Заметно, что Ардашев поставил классика не театрально, а киношно, почти по эйзенштейновской теории монтажа аттракционов. Вчера примерно тем же самым занимался Мейерхольд, а сегодня - питерец Праудин («Человек рассеянный», «Покойный бес»). Но у Ардашева целостная конструкция - увы - не сложилась, монтаж не везде смонтировался. Визуальные трюки, трюки, трюки - всё это те еще слова, слова, слова...

Михаил КОКО