Рубрики
Авторы
Персоналии
Оглавления
Авангард
М-студия
Архив
NN 1-22
Бинокль N 22
Бинокль N 21
Бинокль N 20
Бинокль N 19
Бинокль N 18
Бинокль N 17
Бинокль N 16
Бинокль N 15
Бинокль N 14
Бинокль N 13
Бинокль N 12
Бинокль N 11
Бинокль N 10
Бинокль N 9
Бинокль N 8
Бинокль N 7
Бинокль N 6
Бинокль N 5
Бинокль N 4
Бинокль N 3
Бинокль N 2
Бинокль N 1
Главная О журнале Оглавление Отзывы


Холден (А.Королевский) исповедуется монашкам.
Холден (А.Королевский) исповедуется монашкам.
Поиски координат накануне Рождества
Сэлинджер. «Над пропастью во ржи» в Театре на Спасской

Вот уже лет сорок это культовый среди молодежи автор. Джером Дэйвид Сэлинджер - как раз то имя, которое способно привлечь в ТЮЗ более-менее продвинутого зрителя. Кто-то пойдет на спектакль, ностальгируя по своим юношеским впечатлениям от этой книги, а кто-то, по ходу дела выясняя, что «Над пропастью во ржи» - это не «отстой».

Повесть Сэлинджера - это экзистенциализм плюс подростковая проблематика. А как говорил Мирча Элиаде - один из самых популярных культурологов современности, - от проблем инициации (перехода к состоянию половой зрелости, к участию в культовых и сакральных действиях) не застрахован ни один тинейджер, поскольку в любой известной миру культуре, только «благодаря механизму инициации, подросток становится полноправным членом общества...»

В спектакле Александра Клокова 16-летний Холден Колфилд (арт. Александр Королевский, арт. Алексей Филиппов) остро переживает пору юношеского нигилизма. Он вступает в конфликт с окружающим миром и, покинув престижную школу, проводит два дня в Нью-Йорке. Получив концентрированный опыт взрослой жизни, Холден попадает на больничную койку, где приходит к мысли, что жить трудно, но все-таки стоит.

В глубине сцены художник Елена Авинова (студентка художественно-постановочного факультета Санкт-Петербургской Академии театрального искусства) повесила панно с рисунками, напоминающими граффити на стене гормолокозавода или мозаику на здании спортивного комплекса «Спартак», где, как известно, уже несколько лет располагается дискотека «Запретная зона» - то бишь зона, запретная для совершеннолетних. Почти пустое пространство сцены - полигон или пропасть?

Изредка мигают дискотечные огни. Фоном для карусельно-праздничных рождественских гирлянд служит перемещающийся по сцене - разъемный или разъехавшийся - крест (вертикальная и горизонтальная линии отдельно). Здесь не на что опереться, не за что зацепиться. Предметы почти не связаны между собой. Это мир жёсткий, неуютный и абсолютно сегодняшний. Ура, на сцене ТЮЗа после долгого перерыва - современность!

Премьерный спектакль был неровным. Незаурядную - импульсивную и поэтическую - натуру Холдена Колфилда актеру Александру Королевскому пришлось выражать почти исключительно через монолог: в инсценировке Михаила Бычкова сохранен непрерывный поток рефлексий 16-летнего подростка, и герой меньше действует, больше объясняет мотивы своих поступков. А попробуйте-ка выучить наизусть двести страниц текста!

Преодолевая сопротивление литературного первоисточника, режиссер предлагает какие-то «рваные», импульсивные, быстро меняющиеся мизансцены: игры, прыжки, потасовки, рассчитанные на пластику и психофизические реакции подростков. Тридцатилетние актеры в роли тинейджеров (Королевский, Филиппов, Жданов), не особенно напрягаясь, попадают в этот жёсткий ритм спектакля. Здесь много разговоров и действий, связанных с физиологией: битьё, бритьё, мытьё... Хотелось бы побольше энергии и в массовых сценах - на баскетбольной площадке и в танцах.

Режиссер Клоков до последнего времени стремился избежать «ужасов жизни» на детской сцене. Однако последнее его творение убеждает, что именно здесь - в ТЮЗе - доверительный разговор (без ужимок и ложного пафоса) на этот раз завязался потому, что зритель услышал звуки родного наречья. И на этом великом и могучем языке большинства (на языке междометий, современной психофизики, современных ритмов) Клоков, не изменяя себе, рассказал вполне нонконформистскую историю о парне, который не любит Голливуд и местный драмтеатр. И этот его бунт против масскульта - вполне подходящяя тема для нашего ТЮЗа. Самочувствие современного российского юного зрителя оказалось вполне адекватным состоянию героев Сэлинджера сорокалетней давности.

Редкий любитель Театра на Спасской после премьеры не вспомнил другой спектакль Клокова - «Эквус» Шеффера с тем же Королевским в роли Алена. В 1988 году, в эпоху выморочной советской заидеологизированности, в клоковском «Эквусе» были тоска по цельности и полноте бытия, прорыв к природе, к подсознанию человека. Было понимание, что без стихийных эмоциональных импульсов человек неполон. Сегодня стихия разбушевалась, импульсы стали нормой жизни.

Современные подростки родились и формируются в этой вполне варварской среде. И пока Холден Колфилд три часа рассуждает о взаимоотношениях с людьми и миром, - юный зритель внимает ему с неподдельным интересом. Похоже, что никуда не исчезла неформулируемая большинством потребность в самоидентификации личности. И Клоков угадал: сегодня разговоры о смысле жизни посредством театра наконец-то пришлись кстати.

Важно, что в спектакле нет антагонизма между поколениями. Холдену Колфилду попадаются, в основном, вполне приемлемые наставники, ярко сыгранные хорошими актерами. Но ни учитель Спенсер (Анатолий Свинцов), ни мистер Антолини (Александр Коровин) не в состоянии решить за подростка психологическую и религиозно-философскую проблему освоения мира. Все дело в самом Холдене.

В спектакле разъятый христианский крест - он же знак разъехавшихся нравственных ориентиров (с горизонтальной линией - бытовой и вертикальной - бытийной) - режиссер использовал как напоминание зрителям о том, что самое время задать себе вопрос: что ты любишь? И выработать индивидуальную систему нравственных координат.
Брат Холден (А.Королевский) 
и сестра Фиби (Н.Красильникова)
Брат Холден (А.Королевский) и сестра Фиби (Н.Красильникова)

Среднестатистический западный человек, не справляясь с собой, как правило идет к психоаналитику. В спектакле же не раз акцентируется страх Холдена перед сеансом психоанализа. На память приходит известное высказывание Жака Лакана: «Истинная формула атеизма - это не "Бог умер". Истинная формула атеизма - "Бог бессознателен"».

Но неслучайно все события в спектакле происходят накануне Рождества. Мирча Элиаде отмечал, что в ходе инициации победивший герой обретает новую форму бытия и «открытость» Высшему Разуму. Его новое рождение - духовного порядка. И для режиссера Клокова болезнь Холдена Колфилда - не психологическая, а бытийная проблема. Принципиальна сцена встречи отчаявшегося подростка с монашками. Из уст Холдена прозвучал ответ, которого нет в книге: он любит Бога. По сути, в спектакле именно это дает ему шанс на выздоровление. И позволяет режиссеру решить финал как просветление героя.

В конце концов разве задача ТЮЗа не в том и состоит, чтобы «ловить младенцев над пропастью...»?

Елена БЕЛЯЕВА

Следующая статья:
Михаил КОКОВИХИН. Чайка меняет кожу
(о пьесе Б.Акунина «Чайка»)

© журнал «Бинокль». Гл. редактор: Михаил Коковихин , 2002-2004
Дизайн, верстка: Игорь Полушин, 2002-2004
Хостинг от uCoz